Гавен
Шрифт:
Давно уже его сокровенным желанием было увидеть и послушать автора «Партизанской войны». Еще хотел «послушать и повидать на съезде отца русских социал-демократов — Г. В. Плеханова», как он писал двадцать лет спустя в воспоминаниях о V съезде партии.
Вместе с товарищами, знавшими Лондон, Гавен ходил на поиски жилища для делегатов.
Есть старая поговорка: «Кто в двадцать лет не силен и в тридцать не умен, тот уже никогда в жизни не будет ни сильным, ни умным». Как утверждали бывшие делегаты съезда, Гавен в двадцать три года был определенно силен и умен. Статный, русый, чуть рыжеватый, с крупными энергичными чертами лица, голубоглазый и лобастый, широко улыбающийся, не — знающий страха и уныния, —
В воспоминаниях о Лондонском съезде Гавен писал: «На другой день после приезда в Лондон попал на заседание большевистской фракции съезда, где обсуждался вопрос о подготовке вооруженного восстания, партизанской борьбе и об экс-проприациях… В. И. Ленин говорил не более сорока минут… Его конечные выводы о необходимости подготовки восстания и о партизанской борьбе». Для Гавена не было более важного вопроса. Статью Владимира Ильича в «Пролетарии» о партизанской войне, как «неизбежной форме» вооруженной борьбы, Гавен прочел, но ему хотелось услышать все из уст самого Ленина.
Съезд проходил в небольшой церкви на Саутгейт-Род. Когда делегаты стали рассаживаться, меньшевики захватили левый сектор зала заседаний. Спустя много лет собравшиеся у Гавена несколько бывших делегатов этого съезда весело всполхинали, как они готовы были силой высадить меньшевиков с левого сектора.
В конце концов расселись так, что рядом с меньшевиками расположились бундовцы, ближе к большевикам — поляки, а делегаты-латыши — рядом с ними. Гавену повезло: он сел ближайшим к полякам. Ему очень хотелось быть поближе к Розе Люксембург, о которой он много слыхал и относился к ней с большим уважением. Ни в РСДРП или в СДЛК, ни в других социалистических партиях мира, знал он, нет второй столь же крупной деятельницы, как Роза. В воспоминаниях Гавен подчеркивал это свое теплое отношение к Люксембург и ставил ее рядом с Лениным и Плехановым. Позже Гавена избрали в мандатную комиссию, где шла борьба против меньшевиков и бундовцев в защиту каждого большевистского мандата.
С самого начала съезда наметилось преобладание большевиков, составивших вместе с поляками и латышами большинство. Но некоторые поляки и латыши проявляли колебания по отдельным вопросам.
Гавен голосовал по всем вопросам как большевик. Только по отчету ЦК РСДРП он вместе со всеми делегатами-латышами высказался против принятия резолюции о деятельности ЦК. Они предложили принять отчет к сведению и перейти к обсуждению других вопросов повестки дня. Большинство делегатов проголосовало за это предложение. Самого же Гавена больше всего занимали вопросы о союзниках пролетариата в революции и о крестьянстве как союзнике, о руководстве рабочего класса крестьянскими выступлениями; наконец, вопрос об отношении партия к партизанской борьбе и боевым вооруженным организациям партии.
Владимир Ильич выступил с докладом об отношении к буржуазным партиям. Он решительно отверг линию меньшевиков, ориентировавших партию на соглашения и поддержку либеральной буржуазии.
Крестьянство меньшевики не считали устойчивой революционной силой и надежным союзником пролетариата. Ленин разоблачил контрреволюционную сущность российской буржуазии и защищал идею гегемонии пролетариата в буржуазно-демократической революции, в которой основными движущими силами выступают рабочий класс и крестьянство как его основной союзник. Он утверждал, что «победа современной революции в России возможна только, как революционно-демократическая диктатура пролетариата и крестьянства» [5] . Съезд значительным большинством голосов принял большевистскую резолюцию по этому пункту повестки дня.
5
«Протоколы V
Гавен по опыту своей работы понимал значение крестьянской бедноты, как союзника в революции, и всю важность руководства пролетарской партией революционными выступлениями крестьянства, совпадения пролетарской революции с крестьянской войной. Он голосовал за резолюцию обеими руками. Основные положения, выдвинутые Лениным, поддержала Роза Люксембург.
Гавен восторгался сарказмом, с которым Люксембург хлестала меньшевиков и бундовцев за бесхребетность и хвостизм, за стремление приспособить политику рабочей партии к интересам либеральной буржуазии.
На съезде разбиралось еще много вопросов. Почти по всем решениям прошли резолюции большевиков. Это было крупной победой ленинизма в рабочем движении. В своих воспоминаниях Гавен писал: «Во всех ожесточенных спорах и схватках с меньшевиками на съезде победителем остался Ленин. Он непобедим как диалектик, как представитель воинствующего марксизма. Над всеми стояла гигантская фигура Ленина. Я его сравнивал с другими крупными величинами и нашел в нем и Плеханова (как мыслителя и теоретика) и Розу Люксембург, ее страсть революционера. Плеханов — глубокий мыслитель… теоретик, но не стратег и поэтому плохой политик. Он учитель, но не вождь пролетариата».
Очень волновали Гавена вопросы о вооруженных отрядах и партизанском движении. Он все еще чувствовал себя «лесным братом», представителем партизан латышского края. Как все большевики, он считал, что в условиях массовой революционной борьбы партизанские выступления допустимы, если они находятся под строжайшим партийным контролем, что все члены партии должны обучаться военному делу, чтобы в нужный момент возглавить вооруженную борьбу пролетариата. Меньшевики же выступали вообще против всяких форм вооруженной борьбы. Внесенный Мартовым проект осуждал участие членов партии в партизанских действиях даже в период подъема революционного движения. Ни о какой подготовке к вооруженной борьбе меньшевики не думали.
Однако по этому вопросу меньшевикам удалось навязать съезду свою точку зрения, большинство польских товарищей и многие большевики (Зиновьев и другие) воздержались при голосовании и тем помогли меньшевикам. Гавен голосовал вместе с Лениным против резолюции.
В. И. Ленин выступал на съезде почти каждый день по всем оосуждавшимся вопросам и руководил борьбой большевиков за каждого колеблющегося делегата, каких было немало среди латышей, поляков и даже среди некоторых меньшевиков и бундовских боевиков, иногда голосовавших вместе с большевиками по отдельным вопросам. Ленин терпеливо убеждал колеблющихся, а меньшевистских политиканов разил логикой своих доводов. Он покорял своей искренностью.
Гавен с группой делегатов сопровождал В. И. Ленина и А. М. Горького в Британский музей, осмотрел библиотеку музея, в которой в свое время трудился Карл Маркс. Гавен был также и на беседе Горького с группой рабочих делегатов, состоявшейся в Тепловской русской бесплатной библиотеке.
Большое впечатление произвело на Гавеяа выступление Степана Шаумяна, защищавшего в мандатной комиссии и на съезде мандаты трех кавказцев-большевиков, оспариваемые меньшевиками. Шаумян за несколько лет до революции учился в Рижском политехническом институте, был исключен из него и выслан из Риги за революционную пропаганду среди студенчества. В свое время Янис Приедит рассказывал Гавену о Шаумяне. Гавен был рад лично познакомиться с ним. Степан Шаумян познакомил делегатов-латышей с двумя кавказцами — Михой Цхакая и Кобой Ивановичем.