Гавр – сладость мести
Шрифт:
Но он аккуратен. Не к чему придраться, конь у него там, и все это знают, Алешка на него работает — и это прикрытие для всех. Осторожней должен он быть, раз Ефим заметил это, может еще кто что заподозрит.
Назар опять задумался о том, как изжить из себя эту любовь, которой не должно было быть в его жизни.
Опять копаясь в себе и делая этим еще больнее, Назар искал понимание того, что с ним происходит. Неужели он так хочет физической близости с этим мальчиком? Да, хочет, да, до потемнения в глазах, до дрожи в руках, до помутнения разума. Да вот только желание обладать им и желание близости не являлось главным в том, что он чувствовал к парню. Он просто хотел быть с ним, зная, что Алеша его. Да, физическая близость была ему важна, но как слияние воедино с тем, кто стал для него так желанен и так дорог. Назар чувствовал
А что тогда правильно? Создать семью с женщиной, к которой ты ничего не чувствуешь и растить детей в семье, где нет этой любви. Неужели это правильно?
Назар не знал ответов. Он запутался в себе и в том, что с ним происходит.
На эти майские праздники родители Ани уехали на два дня в дом отдыха. Они хотели и Аню взять с собой, но она, сославшись на завал в учебе, осталась дома. Конечно, причина была не в учебе, это был тот редкий момент, когда она могла пригласить к себе Алешу. Леша тоже ценил такие моменты. Они были нечасты за все время их знакомства, и когда он узнал, что в квартире они будут вдвоем, и у них есть два дня, взял отгул и, дав указания своему коноводу по лошадям, помчался к Ане.
Конечно, сначала они занимались любовью. Да, именно любовью. То, что было между ними, походило на наивные игры подростков во взрослых, так как ни Алеша, ни Аня особо много об этом процессе не знали. Так что, обладая минимальными знаниями и действуя по зову природы, они любили друг друга нежно и целомудренно, прячась под одеялом и не позволяя себе никаких лишних вещей, считая, что это не может быть между любящими друг друга людьми.
Алеше нравилось ласкать Аню и ощущать на себе ее несмелые ласки. Вот только, чувствуя ее руки на своем теле, он почему-то всегда вспоминал о других руках, и от этих воспоминаний его накрывало такой волной возбуждения, что он еле сдерживался, чтобы не кончить так быстро. Сначала он гнал от себя эти воспоминания, боролся с ними, а потом не стал. Ему нравилось то, что он чувствует в себе, вспоминая о "его" руках и губах.
После шквала оргазма, охватывающего его от таких воспоминаний, он раскаивался и корил себя за это, но не мог ничего с собой поделать и все воспоминания каждый раз повторялись.
Вот и сегодня, испытав взлет и падение в бездну и видя перед глазами "его" лицо, он, придя в себя, встал и проскользнул в душ. А чтобы загладить чувство вины, после душа пошел на кухню ставить кастрюлю с водой. Они решили опять сварить в ней банку сгущенки. Это стало их фирменным блюдом. Лешка не был большим сладкоежкой, но вареную сгущенку очень любил есть прямо из банки, смакую ее тягучий вкус и любуясь шоколадным цветом. Оказалась, его Аня такая же любительница этого лакомства. Так что в краткие моменты, когда была возможность, они варили банку сгущенки, зная основное правило: не забыть о ней, иначе сладкий взрыв в кухне гарантирован.
Пока сгущенка варилась Алешка вернулся в комнату, где Аня уже включила видеомагнитофон. У нее в доме было это чудо элитной техники и кассеты к нему с разными фильмами. Теперь не нужно было ходить в кинотеатр, куда интересней смотреть кино дома, сидя на диване и поглощая чипсы.
На сегодня они отобрали для просмотра два фильма. Аня хотела комедию и они решили посмотреть "Полицейскую академию", так как слышали, что там очень смешно. Лешка хотел что-нибудь мужественное и крутое и тогда Аня показала кассету с Ван Даммом. Парень уже смотрел несколько фильмов с этим актером и просто фанател от того, как круто тот расправляется со всеми, махая ногами и руками.
Так прошли для Алешки эти
Но он знал, что обманывает себя. Он чувствовал, что все это не совсем то, чего он хочет. Тогда чего он хочет? Он так и не мог понять.
А после майских вечером в ЦСКА приехал Назар и сказал, что хотел по их старой традиции отметить уже давно прошедший Алешин День рождения посиделками в ресторане. Лешка мигом собрался и пулей выбежал на улицу, где у своего джипа ждал его Назар.
Назар вел машину и слушал Алешу, видно тот соскучился по нему и теперь так живо рассказывал все, что произошло за это время. Он говорил о соревнованиях, тренировках, о строгом и требовательном тренере, о поведении Вальхензея и о характере Зацепа. Назар слушал все это, казалось такое чуждое его жизни, но почему-то очень важное для него. Ему была важна Лешина жизнь, то, чем он живет, что чувствует, о чем думает.
Сидя в ресторане, Алеша продолжал рассказывать, а Назар слушал и только по привычке окидывал зал ресторана быстрым взглядом. Он не хотел, чтобы его застали вместе с Алешей. Он поэтому и поехал сюда без охраны, причем еле отделался от своих, выдумав массу предлогов, чтобы от него отстали, так как в последнее время при сложившихся обстоятельствах братва не отпускала его одного. Даже пока они ехали с Алешей в машине, он бросал тревожные взгляды, опасаясь, чтобы его люди не сели ему на "хвост", но вроде все обошлось. И ресторан он выбрал специально в другой части города, такой, где его люди обычно не бывают. Хотя вот странно, ведь он столько раз ходил в ресторан с Ефимом, и это не считалось чем-то неправильным, а здесь, сидя напротив Алешки, он знал, что братки не должны застать их тут. Вроде ничего между ними и нет, а вот этот подтекст происходящего не давал ему уверенности в правильности своих действий. И, несмотря на все это, он хотел сегодня увидеть Алешу, быть с ним, слушать его и смотреть на него. Назар смотрел на парня, отмечая, что за это время тот не особо изменился, возможно, немного в плечах раздался, но такой же худой, хотя чему удивляться: носится с этими конями, как заведенный, и поесть, наверное, забывает… Назар нахмурился: ему хотелось бы больше влиять на жизнь Леши, больше о нем заботиться.
Он опять перевел взгляд на лицо парня. Да, все-таки мальчишка повзрослел, приобрел уверенность в себе, черты лица стали более угловатые, детская округлость сошла.
На глаза Леши сейчас постоянно спадали волосы, которые он больше не стриг после возвращения из армии.
Назар вспомнил о своей просьбе не стричь волосы и сейчас, видя Алешу, понимал, что тот ее исполнил. Он был рад этому: на удивление, Леше шли более длинные волосы, они не придавали ему женственности, нет. Они добавляли его образу больше шарма, загадочности. И потом, его волосы были не просто светло-русыми, а с золотым мерцанием и это так нравилось Назару. А еще он помнил, какие они мягкие на ощупь, вот только сейчас он не мог уже позволить себе к ним прикоснуться.
Лешка говорил и говорил, плавно с лошадей, наверное, и сам не осознавая этого, перешел к рассказу об Анне и их планах на жизнь.
Назар лишь сильнее сжал вилку, зная, что на его лице никогда не отразится то, что он чувствует у себя внутри. А в нем бушевала ревность, болезненная ревность от того, что парень не с ним, а с ней.
Он отпил вина, запивая горечь внутри, и продолжал слушать Алешку. Не должен он ревновать, не имеет на это права. Наоборот, он должен радоваться за парня, что тот нормальный, и нет в нем этих нездоровых отклонений, которые есть у Назара. Он должен радоваться, что после окончания Аней университета Алеша возьмет ее в жены, и будет у него в жизни все по-правильному — семья, потом детишки. Так и будет жить Алешка, как должен жить, и забудет его, закрутившись в водовороте новой жизни… Назару стало еще горше от этих мыслей.
Алеша поймал этот взгляд, где промелькнула боль и еще что-то, чего он так и не мог понять.
— У тебя что-то произошло? — Леше стало стыдно, что за все это время он даже не поинтересовался у Назара его делами, а только сам все говорит и говорит.
— Нет. Все хорошо, ты рассказывай, Алеша, мы давно не виделись, я соскучился по тебе… — как-то само собой вырвалось у Назара.
— И я по тебе скучал… очень, — произнеся это, Лешка смутился, хотя и не понимал почему. Ведь это же нормально — скучать по другу.