–Если я все верно понимаю, то речь идет о Второй Мировой войне, а раз, по вашим словам, действия происходят во Франции, то Вы, должно быть, служили в освободительных войсках? Как же она могла напасть
на ваш гарнизон?
–Понимаете ли, Итан, я был слишком мал для того чтобы понять где белое, а где чернильно черное, даже гнилое. Я не мог отдавать отчет своим своим действиям, я делал так, как мне сказал делать отец…
–Гуго, расскажите подробнее, кем был ваш отец. Если Вы конечно не против.
Глава 2
Отец
—Мой отец… Я мало что о нем помню. Но по моим детским воспоминаниям…
Он перелистнул страницу альбома и указал пальцем на фотографию. На фотографии был изображен высокий, статный мужчина. Рядом с ним стояла красивая женщина примерно того же возраста, на руках она держала новорожденного ребенка.
–По моим воспоминаниям…, продолжил Гуго, он был очень добрым, но фанатичным человеком. Его звали Теодор Франц. Все что я помню о нем, так это его любовь к родине, не к Франции, хотя я в детстве думал что он говорит именно о Франции. Так вот, он любил родину –
Германию. Германию дореволюционную, Германию которая должна была победить в Великой войне, он так считал, он не принимал поражения и лишь ждал, когда сильный лидер поведет за собой эту великую страну. Такой лидер пришел, прямо в день моего рождения Адольф Гитлер занял пост главы рейхстага. Мой отец, по его словам, был необычайно счастлив. Он посчитал меня даром судьбы, он думал я смогу стать таким же великим, как Гитлер. По отношению ко мне отец испытывал только положительные чувства, он никогда не бил меня, ругал только за серьезные оплошности, при этом давая понять за что он меня ругает и почему так делать нельзя. Меньше повезло моей матери, он хоть и любил ее, но, тут и проявились его фанатичные наклонности, она была еврейкой. После прихода Гитлера к власти в Германии, мой отец стал восхищаться идеями национал-социалистов, а также разделял мнение Гитлера о том, что евреи – это пятно на истории человечества. Отец, после этого, всегда жалел о том что именно с моей мамой зачал меня, но при этом отвергал факт того, что я мог унаследовать еврейские гены.