Газета День Литературы # 113 (2006 1)
Шрифт:
Вознесусь над землей, позабуду о мире и граде.
Предпочту пораженью веселую смерть на лету.
Чтоб, ломая перо, не просить у людей Христа ради,
И, ударившись оземь, зажать в кулаке высоту.
Это проще простого — умри да с восходом воскресни,
Ухватившись за гриву крылатого злого коня.
Ничего, ничего...
Я приду и спою свои песни.
Я еще постучусь к
***
Ненасытная печь за поленом глотает полено.
На исходе апрель, а в тайге ещё снега по грудь.
Скоро лед в океан унесет непокорная Лена,
И жарки расцветут, и не даст птичий гомон уснуть.
Где-то там далеко облака собираются в стаи.
Где-то там далеко людям снятся красивые сны.
А у нас ещё ветер хрустальные льдинки считает
На озябших деревьях, и так далеко до весны.
Тишину потревожил испуганный рокот мотора.
Не иначе сосед мой — рисковый, бывалый мужик,
До того одурел от безделья и бабьего вздора,
Что по рыхлому льду через реку махнул напрямик.
И опять тишина. На сей раз проскочил-таки, леший.
От души отлегло. Я бы так ни за что не сумел.
В эту пору на лед не ступают ни конный, ни пеший,
А ему хоть бы хны. Он всегда делал то, что хотел.
И за то пострадал, и срока отбывал на Таймыре,
И на выселках жил от верховьев до Карских ворот,
Пил еловый отвар, кулаком плющил морды, как гирей,
И выхаркивал легкие сквозь окровавленный рот.
Он глядел на меня, усмехаясь, в минуты застолья
И на третьем стакане меня зачислял в слабаки,
А глаза изнутри наполнялись любовью и болью —
Так на небо глядят пережившие жизнь старики.
***
Я тебя всё сильнее люблю
И стихами от ярости плачу.
Не могу, не умею иначе
Я ревную тебя к февралю.
Дорогая, не смейся, не надо,
Посмотри за окно, посмотри.
Словно яблоки зимнего сада
На снегу заревом снегири.
Не клюют, не поют, не летают,
Видишь, пёрышки словно в крови...
Мне тебя в час любой не хватает.
Позови меня жить, позови.
***
Убегает от смерти во сне нецепная собака,
Раздувает бока и когтями скребет по ковру.
Ах, какая была с волкодавом прекрасная
Он пришел, как хозяин, пометить твою конуру.
Спи, надежный мой друг, завтра будем зализывать раны.
Я тебя не оставлю и утром налью молока.
Скоро выпадет снег, на березах повиснут туманы,
И по первому льду мы погоним с тобой облака.
Жаль, что век твой недолог — совсем уже морда седая.
Я прошу тебя, псина, от смерти беги со всех ног.
Ну а если уйдешь, ты достойна собачьего рая, —
У меня на руках абрикосовый дремлет щенок.
***
Когда по всей земле мело,
Мело, мело во все пределы
И выжить было тяжело —
Как высоко свеча горела!
И вновь еврею страшно жить,
И русский — кровный брат изгою,
И совесть рядится слугою,
И честью честь не дорожит.
И унижается страна,
Тем, что народ хулят и судят
Его обидевшие люди, —
Падение не знает дна!
Покуда в славе вор и шут,
Из ниоткуда возникая,
Из глаз в глаза перетекая,
Не мести — милости прошу.
"ИМПЕРИЯ НЕ МОЖЕТ УМЕРЕТЬ!" К 50-летию со дня рождения Владимира Шемшученко
— Володя, я знаю, что несколько лет назад ты переехал из Казахстана под Санкт-Петербург. Чем была вызвана перемена места жительства, ведь с Казахстаном тебя связывала чуть ли не вся жизнь?
— Во времена так называемого "парада суверенитетов" новоявленная республика Казахстан заболела болезнью роста национального самосознания своей коренной нации. В прежние времена нас особо не интересовала национальность соседа по общежитию. И вдруг оказалось, что кто-то является первым среди равных. На одном из Пленумов СП Казахстана, на котором я присутствовал, вся официальная часть (да и не только она) была озвучена на казахском языке. В связи с этим мне и другим представителям русской секции пришлось встать и покинуть зал заседаний — и не потому, что мы были против казахского языка как такового, а потому, что мы просто не знали этого языка, а роль статистов в чужой игре нас не устраивала. Пространство русского языка стала напоминать "шагреневую кожу". Согласно закону, 50% времени на телевидении было отдано под вещание на казахском языке. То же самое произошло и с печатными средствами массовой информации. Готовился и внедрялся переход всего делопроизводства на казахский язык. Немудрено, что в этой атмосфере носители русского языка стали чувствовать себя неуютно. Особо стоит отметить, что обучение в средних образовательных школах стало приобретать ярко выраженный национальный характер. Можно вспомнить, что после известных событий в других новообразованных среднеазиатских государствах поток беженцев из них протекал по Казахстану. Люди уезжали, в буквальном смысле слова спасая свою жизнь и жизнь своих детей. Всегда тяжело оставлять свою Родину, где прожил не один десяток лет. И всё же это случилось.