Газета День Литературы # 116 (2006 4)
Шрифт:
Уже не раз говорилось, что для нашей страны изначально, со времен равноапостольного князя Владимира, строившейся не как этническое государство, а как государство православное, православие больше чем конфессия. Православие формировало язык нашего народа и его национальный характер, православие определило законы Русского государства и его культуру. И так и выстраивалась святыми князьями Русь, что совпадали пути спасения и устроения русским человеком своей души с путями спасения и устроения государства.
Эта русская симфония оказалась искажена революционными западническими преобразованиями
Разумеется, Петру I и его преемникам удалось достичь грандиозных успехов в военном и государственном строительстве. Весь вопрос в цене, которой были оплачены эти успехи. Русским трудом и русской кровью воздвигалась могущественнейшая империя, чтобы основная часть населения, сами русские, находились в рабстве в своей собственной стране.
И, конечно же, именно тогда и был нанесен сокрушительный удар по национальному самосознанию. Порабощение и унижение Русской Православной Церкви; жесточайшие расправы над всеми, кто выказывал малейшее уважение к русской старине; упорное преследование русской одежды; окончательное закрепощение русских крестьян — это тоже Петр I. А в противовес — неумеренное, незаслуженное возвышение иноплеменников, хлынувших со всех сторон в Россию, обезьянье копирование заграничных манер и обычаев...
Все это привело к тому, что в общественном сознании укрепилась мысль о предпочтительности всего иностранного, о бесконечной и дремучей отсталости всего русского. Быть русским стало не только не выгодно, но как бы и не совсем культурно...
Императору Павлу, его сыну Николаю I, его внукам и правнукам пришлось употребить воистину героические усилия, чтобы вернуть страну на естественный путь развития, чтобы неограниченное своевольное самодержавие Петра I и его преемников ввести в рамки монаршего служения Богу и народу. Однако, исправить просчеты имперского проекта Павловичи-императоры, хотя и заплатили своими жизнями за это, не успели. И не могли успеть, потому что и сами, и все ближайшее окружение, и дворянство, на которое они продолжали опираться, и были продуктами этих просчетов.
И кровью своей, и образованием, и привычками правящий класс России был связан с теми силами, которые мешали России вернуться на ее русский путь...
Только последний русский император Николай II сумел, кажется, понять, что исправление ошибок государственного устройства империи следует начинать с самого себя, чтобы снова, как во времена святой Руси, совпадали пути спасения и устроения русским человеком своей души с путями спасения и устроения государства.
За это царь-мученик вместе с патриотическими движениями и был предан и интеллигенцией, и аристократией, и высшим командованием армии, за это и принял он мученическую кончину.
Как это ни парадоксально, но Советское государство стало наследником не только территории, но и самого петровского принципа государственного устроения Российской империи, ее отношения к титульному народу.
4.
Как это явствует из воспоминаний участников революции и из самих революционных событий, ни немецкий Генштаб, финансировавший Октябрьский переворот, ни сами руководители партии большевиков не рассчитывали на долговременность своего предприятия. Все делалось экспромтом, в жанре революционной
Гениальность В.И. Ленина в том и заключалась, что он сумел опереться в своей революционно-разрушительной деятельности не на расплывчатые интересы того или иного класса русского общества, поскольку рабочим большевики могли предложить только полуголодное существование и плохо оплачиваемый труд, а крестьянам — лишь грабительскую продразверстку, а на их подсознательную ненависть к тому устроению России, при котором угнетение и унижение русского человека было возведено в ранг государственной политики, на веками копившуюся в подсознании русского человека ненависть к закрепостившему его дворянству.
Все теоретические изыски марксизма-ленинизма для широких народных масс были пустым звуком. Зато ненависть большевиков к верхушке Российской империи, к ее правящему классу была весьма сочувственно встречена если и не темными, то, во всяком случае, непросвещенными массами русских людей.
Есть в Ленине керженский дух,
Игуменский окрик в декретах,
Как будто истоки разрух
Он ищет в "Поморских ответах".
Мужицкая ныне земля,
И церковь — не наймит казенный,
Народный испод шевеля,
Несется глагол краснозвонный.
Нам красная молвь по уму:
В ней пламя, цветенья сафьяна, —
То Черной Неволи басму
Попрала стопа Иоанна.
В этих стихах Николая Клюева очень точно описаны те вековые сны своих обид, что узнавал русский человек в звуках доносящихся из Смольного декретов.
Здесь все гениально точно и в плане описания событий текущей, современной клюевскому стихотворению истории:
Есть в Смольном потемки трущоб
И привкус хвои с костяникой,
Там нищий колодовый гроб
С останками Руси великой.
"Куда схоронить мертвеца", —
Толкует удалых ватага...
Поземкой пылит с Коневца,
И плещется взморье-баклага.
Пока схоронить "Русь-мертвеца" большевикам было некуда.
И тогда-то сразу после дополнительной революции, как называли большевики роспуск Учредительного собрания, они приступили к созданию своей идеократической государственности. Новое государство тоже строилось не по этническому, а по идеологическому принципу.
15 января был принят декрет "Об организации Рабоче-Крестьянской Красной Армии (РККА)". Заметим тут, что первые месяцы РККА формировалась на добровольных началах и только из рабочих и крестьян. Менее известно, что преимущество при приеме в РККА отдавалось иностранцам — латышам, китайцам, австрийцам.