Газета День Литературы # 139 (2008 3)
Шрифт:
Есть полный лад у нашего разлада,
И время так разгладило разлад:
Я — дерево, и выбрала я сад,
А ты — жилец, ты — в доме, возле сада.
Смирились мы — ты знаешь свой уют,
А я теперь со сквозняками лажу…
Лишь пауки меж окнами снуют,
Как будто связь для дома с садом вяжут.
Вот
С воспоминаньями сладить не в силах.
А ностальгия высокой Горы
Делает дом наш нескладный постылым.
Вот закрываем мы дверь на засовы,
Смотрятся свечи в пустой самовар.
Будем всю ночь мы, как глупые совы,
Жадно листать наш коварный словарь,
Будем листать, чтоб единое слово
Вновь отыскать, позабыв про пиры,
Чтоб рассказать вам, как ранила снова
Та ностальгия высокой Горы.
Во сне всегда — разлад с людьми,
И путь домой так многотруден.
О, разгадав былые сны,
Мы много золота добудем.
Там Смела* белая горит
Любовью тайной и ответной,
Там мышь летучая летит
Над нашим садом предрассветным.
Там аист лёгкий, молодой
Над Тясменем* крыло ломает,
И девочка глядит судьбой,
А женщина судьбы не знает.
Не продавайте отчий дом
И трёх сестёр не отпускайте
В Москву. Держите под замком.
И от молитв не отлучайте.
– -----
«Смела — город в Черкасской области.
«Тясмень — самый большой приток Днепра.
Свободы шёлковая нить
Перетянула туго горло.
Но с одиночеством дружить
Я научилась в злые годы.
И вот теперь, когда стою
Перед последнею любовью
И слабый голос подаю,
Душа страшится празднословья.
Я не умею говорить,
Змеёй к родной груди прижаться,
Но я умею уходить
И не умею возвращаться.
ю. з.
Задумала
Я буду влачить свои дни одиноко.
Взойдёт надо мною мой ангел высоко,
По-прежнему песня его не стара.
Вдруг вижу — на печке хозяин сидит,
Хозяйскую бороду он теребит…
Я думала так: отложу вышиванье,
Вязанье, круженье, крушенье, страданье!
Плохая хозяйка с немытым окном,
Я в прах обращу очарованный дом.
Но вижу — на печке хозяин сидит,
Как в воду густыми глазами глядит…
Опять мне сдаваться на милость природе?
Летучая мышь или шут при народе,
Не стану я больше судьбу бередить,
Хозяйскую совесть слезами будить!
…Хоть вижу — на печке хозяин сидит.
А наш роман провинциальный
Вместил весь дух национальный —
Он то парил, то падал вниз,
Рукой цепляясь за карниз.
Спешил он к трезвости стремиться,
То жёг мосты, то жаждал спиться…
Как монастырская стена
Нас ограждала вся страна!
Как чингисхановское иго
Нас осаждала в нём интрига.
Мы шли молиться на закат.
В реке плескался Божий, брат —
Он плыл молиться на рассвет,
Он был, как Новый наш Завет:
Он нёс любовь и нёс прощенье,
Он вместо сна дарил нам Бденье —
Неблагодарны и наги,
Мы расставались как враги.
Когда заутреннюю пели,
Мы расставались на неделю.
К вечерней плыли облака —
Мы расставались на века.
То был роман провинциальный —