Газета День Литературы # 140 (2008 4)
Шрифт:
19 июня "Правда" писала: "Центральный К
омитет ВКП(б) и Совет Народных Комиссаров Союза ССР с глубокой скорбью извещают о смерти великого русского писателя, гениального художника слова, беззаветного друга трудящихся, борца за победу Коммунизма – товарища Алексея Максимовича Горького, последовавшей в Горках, близ Москвы, 18 июня 1936 года".
Ни тебе причины смерти, как того требует жанр подобного рода документов, ни соболезнования родным и близким покойного...
19 июня ночью тайно была произведена кремация тела Горького, украдена история
В день похорон Алексея Максимовича советские газеты вышли с воспоминаниями о последних днях его жизни врачей Кончаловского и Сперанского. Они дезинформировали, обманывали граждан Советского Союза и мировую общественность о причинах смерти Буревестника революции. В тот же день в Горки въехали Ульяновы, ненавидевшие Горького и жаждавшие его смерти.
Убийца шла за гробом своей жертвы как самый близкий человек. Дежуря по ночам около постели Алексея Максимовича в последние дни его жизни, баронесса Будберг добивалась от него признать её своей невенчанной женой, как это она сделает позднее с Г.Уэллсом, с целью завладеть хотя бы частью его наследства. Не получилось...
Тогда она сфабриковала его завещание (за долгие годы общения и жизни с Горьким она научилась писать и подписываться, как он) и предъявила его сразу же после смерти писателя. Содержание и судьба его нам неизвестны. Известно, что после похорон последняя любовь М.Горького исчезла и не показывалась в Советском Союзе до смерти И.В. Сталина. После смерти Сталина она стала в нашей стране желанным гостем. Приезжала много раз из Лондона, где она жила, а в 1958 году совершила прогулку на пароходе по Волге в сопровождении Екатерины Павловны Пешковой.
После убийства М.Горького международное антифашистское общественное движение оказалось обезглавленным, и фашисты развязали себе руки для эскалации своих дальнейших действий. Уже в августе 1936 года они подняли мятеж во главе с генералом Франко в Испании, ставший прологом Второй мировой войны. В августе же 1936-го закрыли горьковские журналы "СССР на стройке", "Наши достижения", "Колхозник". Остановили начатые под редакцией М.Горького работы по созданию "Истории Гражданской войны" в нескольких томах, "Истории фабрик и заводов", "Истории деревни", организовали так называемый "Процесс 16-ти", подвергли арестам десятки людей, связанных совместной работой с Алексеем Максимовичем, в том числе ряд руководителей Союза писателей СССР, директора Института мировой литературы И.К. Луппола, П.П. Крючкова, А.И. Стецкого, честных врачей Д.Плетнёва и Л.Лёвина…
Леонид Бородин “...И ТОГДА-ТО ПРИШЛИ НАСТОЯЩИЕ”. Отрывок из нового романа
На Тверской-Ямской напротив отделения Госбанка около фонарного столба, слегка прислонённая к столбу стояла (или лежала) огромная чёрная сумка (метр на полметра). Ни одной складочки или морщинки – пузырь! Красным по чёрному было начертано ярко и впечатляюще: "ДЕНЬГИ". Люди проходили мимо, дивились, качали головами, некоторые даже приостанавливались на секунду-другую, оглядывались и шли дальше. Большинство. Подавляющее большинство.
Но вот один человек обычной внешности, средней комплекции, среднего роста и без особых примет спокойно свернул с середины тротуара, подхватил сумку за матерчатые ручки-петли и пошёл дальше по Тверской-Ямской. Никого из идущих с ним рядом или чуть сзади это не удивило и вообще не вызвало никаких эмоций. Было
Как выяснилось позднее, в течение нескольких дней точно такие же сумки обнаруживались и на других улицах Москвы, и разные люди в разное время забирали их и исчезали в толпах москвичей, ничуть не удивлённых происходящим.
И лишь несколько позже, когда один, другой, третий честный труже-ник города-героя Москвы, случайно или по делу раскрывший свою сберегательную книжку, не обнаружил в ней большой, не очень большой или совсем малой суммы и обратил свой вопросительный взор в соответствующем проблеме направлении, тогда только некто компетентный объявил на всю страну, что в стране произошло удивительное явление.
Приватизация!
Да, было. Кто-то в отчаянии возопил, кто-то запил, кто-то спился по той же причине. Некоторые перестали работать, а некоторые делать детей. Но вот прозвучало новое слово: конcенсус! Поначалу решили, что это всего лишь синоним народного выражения "полный абзац" – ошиблись! Как раз наоборот! Оказалось, что конcенсус – это когда тебе дают по морде, а ты, добросовестно сопоставив объективные и субъективные причины данного мордобития, отчётливо понимаешь объективность кулака и позорную субъективность собственной совкоморды.
Наконец, было объявлено, что вступили мы в новую эпоху – эпоху постиндустриальную, где всё не как раньше. Там, где раньше дымили заводы, теперь коптили костры бомжей; где раньше делали ракеты, начали делать мясорубки…
Потом вдруг все принялись себя позиционировать. И так и этак, и этак и так. Жить стало интересней!
А уж когда появилось слово "гламур", и дерзкие гламурщики рискнули демонстрировать по телеку совкам и прочим недотёпам туалеты из чистого золота – присмирел народ, ведь ещё Ленин мечтал пустить золото исключительно на строительство отхожих мест.
У интеллигентов свои радости. Постмодерн! Опять же недотёпы решили, что постмодерн – это после модерна, так сказать, назад к классике. Ничего подобного. Модерн – это чёрный квадрат в рамке, а постмодерн – чёрный квадрат на чёрном фоне и вообще без рамки. Потому что рамка – визитка тоталитаризма, авториторизма, фашизма, обскурантизма и клерикализма. Отпозиционировав себя как противников вышеназванных "измов", интеллигенция, которая теперь назвалась элитой, занялась пересмотром происхождения территориальной культуры, в частности агитпропный тезис о её народности.
Что ж, известно: можно ценить молоко и при этом справедливо презирать корову за обосранный хвост.
В том не противоречие, но высокая диалектика. А диалектику даже постмодерн не отменял.
А меж тем за общенародные дела взялись люди особого социального происхождения. Обычных людей, как известно, находят в капусте. А тех, особых, их в своё время находили в куче партбилетов, ещё не выданных или уже отобранных. Так вот, те, что из кучи, и ещё некоторые, которых, Бог знает, откуда приносили аисты – аиста ведь никакой радар не берёт – взялись они, отчаянные, за пятьсот дней отстроить пирамиду всеобщего благоденствия. Конечно, тут же нашёлся выскочка, заявивший, что за шестьсот секунд готов похерить любую пирамиду. Всё завертелось, закрутилось, потом как-то замялось, затёрлось, и тогда-то пришли настоя-щие: дилеры, киллеры, рокеры, брокеры и менеджеры, и с того момента начался новый этап истории бывшего народа-Богоносца, каковой и продолжается ко всеобщему интересу…