Газета День Литературы # 145 (2008 9)
Шрифт:
Сын излечен? – Излечен. Мать в радости? – В радости. Чего ещё надо? – Домой, на работу. Вот если б не излечился мальчик, и на поезд мать наплевала, и на работу. А так чего время-то терять. Исцеление случилось. А причащать это… знаете ли… это зачем же?! Сын-то здоров! Зачем причащаться?! Хорошо ещё и спасибо успела сказать. Люди в радости, бывает, и спасибо не скажут, не потому что плохи, а… радость же! – обо всём забудешь! И лепетала она не о "вящей любви к работе", а о работе: что уволить её могут, а ей сына кормить… тем более он здоров… – ну о-очень "лживый образ". Тем более время-то глубоко советское, и… причащаться. Вот если бы денег
О бесноватой вы и вовсе говорить не хотите. А зря.
У бесноватой муж любимый погиб. Любимый – это не шуточки. Здесь так можно душой повредиться. Хорошо еще, что "кукарекала". А про "отчитку" в церкви… Нам ли грешным об этом судить, где место беса изгонять. Как раз в церкви-то чаще всего враг человеческий и ошивается. И в Иуду бес вошёл в момент с причастием. Вам ли этого не знать?
Ну вот, и пришло время поговорить о малодушном мальчике.
В 19 веке талантливый адвокат Спасович оправдал отца, истязающего, избивающего сучковатыми (чтобы больнее!) палками свою семилетнюю дочь, только тем, что за всю свою талантливейшую речь сумел внушить присяжным, что речь идет не о семилетнем невинном ребенке, а об "испорченной девице", которая залезла в сундук за ягодой чернослива, но с этого всё и начинается: взяла ягоду, а там и деньги! А там уж и до банковских билетов недалеко!
Отцу грозил большой срок каторги – за истязание ребёнка. Но речь уже не о ребёнке, речь об испорченной девице, которую наказал отец за то, что та хотела до банковских билетов добраться!
Речь была блестящая. Отца оправдали. Спасовичу "рукоплескали"(!). Хорошо ещё ребёнка не осудили.
В любой полемике (а пуще в судебной или религиозной) возраст является весомым аргументом.
К чему это г-ну Жуку рядить из взрослого кочегара мальчишку-подростка? Назвал бы кочегара мужчиной, мужиком, человеком, в конце концов, тем более для малодушия возраст не помеха.
Только малодушие подростка вызывает сочувствие, а малодушие взрослого мужчины – уже презрение.
Ну и что?
В том-то вся и штука, что…
Фильм "Остров" – фильм не о юродивом, не о старце и даже не о чудесах и монастыре. Фильм "Остров" – фильм о покаянии.
Взрослый человек, душой немощный – слабый – совершил убийство, он, который, может, по своей слабости (а слабый не значит злой и подлый) и лягушки в детстве не убил, и курицы не зарезал, может, он и вовсе крови боялся. Таких людей предостаточно: всё у них есть, и доброта, и сочувствие… мужества только нету. Мужества – у мужчины. Жил бы в деревне, жену любил, детей растил, и никто бы о его малодушии и слыхом не слыхивал, и он бы о нём не думал: как те поросята из сказки, пока волка не увидели, всё храбрились ему хвост оторвать. Уверяю вас, добрых, сочувствующих, но слабых людей предостаточно. И для них порой не то что убийство, жене по пьяни изменить с секретаршей – уже трагедия! Он сам себя за это сожрёт, до язвы же доведёт себя. И обязательно жене признается и, признавшись, ещё больше себя жрать станет, потому что душа
Тридцать один год мне было, когда я впервые исповедовался и причастился. Легче мне стало? Нет. Да, Господь отпустил мне грехи и простил. Но сам-то я себя не простил. В своем "Отрочестве" Толстой описывает, как будучи подростком исповедался и причастился; и какой свет, какую чистоту ощутил он после причастия! И правда, иной раз наблюдаешь за детками, только причастившимися, такие личики у них светлые, такие одухотворённые, такие счастливые. Их Боженька простил! У них жизнь новая началась!
Боженька простил. Для детишек главное – чтобы их простили: мама папа, Боженька, – раз они, раз Он простил, значит, и нет более вины, значит, и самого себя уже и простить можно. Для ребёночка, для этой светлой души… да разве бы подросток тридцать лет мучил бы себя?
"ДОСТАТОЧНО ТРЁХЧАСОВОГО ИСКРЕННЕГО ПОКАЯНИЯ, чтобы Господь простил даже самый великий грех" – я вам более, г-н Жук, открою, Господь и без покаяния простит, и не накажет, и не поощрит, Господь есть Любовь. (Нет, конечно, Савоаф и Иегова и накажут, и поощрят, но я надеюсь, вы не иудей и не баптист, чтобы убеждать нас в этом?) Господь ВСЁ прощает. Мы сами себя наказываем.
И конечно, за три года искреннего покаяния подросток простит себя – сам себя простит, а следовательно, успокоится душой. И, конечно бы, если бы был мальчик, раздувать все эти кинематографические антимонии… словом, в этом подростковом контексте ваша статья достойна рукоплесканий.
Но мальчика – не было.
"И наконец о главном герое фильма.
Как-то уж больно странно: убил – и сразу старец. А всё то тридцатилетие, которое он мучительно рос в юродивого, естественно – темна водица в облацех. Что авторы фильма могут о ней сказать?.. Потому и лукаво перебрасывают нас вместе с героем через абстракцию тридцатилетнего духовного становления прямёхонько к чудотворству. Единственным связующим звеном между мальчишкой-предателем и юродивым старцем становится чисто механическое перетаскивание смалодушничавшего подростка."
Где-то я уже видел этот обличительный приём… Ах да! В Интернете на сайте еврейско-культурно-религиозного центра МАХАНАИМ!
А где это был Христос все эти годы? Почему это лживые евангелисты умалчивают об этом важнейшем факте. Написали о его, таки, рождении и… молчок. Вот он нарисовался через столько лет и давай тут чудеса творить. А чем он занимался, пока был в Египте? "темна водица в облацех". Что евангелисты могут о нём сказать?.. Потому и лукаво перебрасывают нас вместе с героем через абстракцию многолетнего духовного становления прямёхонько к чудотворству. Единственным связующим звеном между мальчиком-иудеем и тридцатитрёхлетним Христом становится чисто механическое перетаскивание.
Или вот ещё.
"Судя по диалогам, никто старца из фильма "Остров" на подвиг юродства не благословлял – ни настоятель монастыря, ни духовник. Значит, у отца Анатолия должно было быть откровение свыше, никак не меньше. Но опять таки, исходя из жалоб самого старца, почему да как избрал его Господь, он не ведает. Выходит, явное самочиние". – А вот оно что! Самочиние. Не за добрые дела, не за исцеление, за самочиние клеймит бесом Жук о.Анатолия.