Газета День Литературы # 153 (2009 5)
Шрифт:
В итоге автор добивает читателя сугубой конкретикой: бабочка-подёнка в "Ловондатре" (изготовленном в космоимперии Королёва) за минуты старилась и молодела на 5-6 часов.
Мы что, действительно имели реальную Машину времени с таким эффектом – поймали за хвост как жар-птицу: принцип действия?
Е.Ч. Имели в 66-м. Прикинь, что мы могли бы иметь сейчас, спустя сорок с лишним лет, – без двуглавой гидры Горбэльцина, именно она спустила на страну геноцид восьмидесятых и девяностых.
В.Б. Выходит мог быть и Мегсинт,
Е.Ч. Выходит. Я встраиваю в плоть романа эти конструкции, трансформирующие время, с вполне конкретной задачей: если есть возможность заглянуть в будущее с помощью Мегсинта, Ловондатра или экстрасенсорного озарения Нострадамуса, Ванги, то это стоит делать с единственно стоящей целью – видоизменить будущий негатив и социо-паталогию корректировкой настоящего. Это древнейшая практика в системе асуров, гипербореев и отдельных индо-ариев под названием Кундалини. Этой системой воспользовался бог Энки, когда увидел в будущем катастрофические последствия ошибочной конструкции Ноева Ковчега и внёс изменения в чертежи корабля во время его строительства.
Системой Кундалини пользовался Исус Христос при оживлении Лазаря. Он обучался этому священнодействию в индийских храмах Капилавасту и Джаганаттху, когда ещё не был Христом…
В.Б. Этой же системой пользуется и твой Евген при оживлении Тихоненко. Образ Чукалина, пожалуй, центральный в романе.
Е.Ч. Согласен. Более того, весь роман работает на то, чтобы донести этот Индиго-образ до молодых мозгов, ещё не впавших в клиническую зацикленность на пивном и порно-рефлексах.
В.Б. Припоминая русскую литературу последних ста лет, я не вижу в ней подобного персонажа. Ты взял сравнительно короткий временной отрезок: пять лет, и втиснул в них глыбистую фигуру студента, которому явно тесно в ХХ веке. Идеальной назвать её сложно: чудовищная духовная и физическая мощь Чукалина нередко прорывают грань между жёсткостью бойца и жестокостью убийцы – когда он сталкивается с патологиями и мерзостью бытия. Интеллект этого воина-индиго ошарашивает своей непримиримостью и бескомпромиссностью.
Е.Ч. Не оттого ли, что в нас веками вдалбливали воцерковлённые коммерческие золоторизники: ударили по левой щеке – подставь правую, содрали с тебя рубаху – отдай и портки?
В.Б. Может быть. Но ты изваял маяк, к духовным и физическим высотам сейчас вряд ли кто-либо дотянется… да и захотят ли тянуться?
Е.Ч. К маяку продуктивнее не тянуться, а использовать пульсары его света, чтобы не сойти с фарватера и не напороться на рифы. Скажи, Евген Чукалин в романе картонный, неживой шаблон?
В.Б. Напротив. К его характеристике вполне подходит идиома Маяковского "Живее всех живых". Особенно в сцене овладения Виолеттой – это прямо-таки апофеоз русской или индо-арийской Камасутры.
Е.Ч. Ты не сказал о главном: эта Кама-сутра затеяна с единственной целью – зачать ребёнка. Я предлагаю противовес, альтернативу нынешней практике тотальных случек в "продвинутой" молодёжной среде.
В.Б. Есть ли в реальном писателе Чебалине качества, присущие его романному персонажу Евгену? И, если есть, то какие?
Е.Ч. Нужно
Людмила КРУТИКОВА-АБРАМОВА ЖИТЬ ПО СОВЕСТИ
Уважаемые писатели России!
Обращаюсь к Вам не только от своего имени, но главным образом от имени Федора Абрамова. Его нет с нами 26 лет. Но его Слово, его книги, его предостережения и заветы звучат сегодня, как никогда, современно.
Поэтому я предлагаю прислушаться к провидческим размышлениям и предложениям Фёдора Абрамова, которые могут помочь нашему народу и всему обществу найти должный и, может быть, единственно надёжный выход из нынешнего глобального кризиса.
Нынешний кризис – не только финансово-экономический, но и духовный, нравственный, ибо давно были преданы забвению и нарушены вечные нравственные законы совести, добра, милосердия, взаимопомощи, братства и справедливости. С каждым годом всё больше стали торжествовать законы рынка – обогащения, погони за прибылью, эгоизма, вседозволенности, цинизма.
Поэтому проблемы нравственного оздоровления общества и человека должны сегодня занять в политике государства столь же важное значение, как вопросы финансовые и социальные.
Задачам духовного оздоровления общества и человека может помочь мудрое, провидческое слово Фёдора Абрамова.
Более 30 лет назад на VI Съезде писателей, размышляя о "хлебе насущном и хлебе духовном", он сформулировал главные задачи времени, которые не решены и сегодня: "Нельзя заново возделать русское поле, не возделывая души человеческие, не мобилизуя всех духовных ресурсов народа, нации". "Духовные потери чреваты, быть может, ещё большими последствиями, чем разрушение природы". Со страстью проповедника он неустанно повторял мысль о нерасторжимости проблем социально-экономических и духовных, нравственных: "Социальная перестройка жизни, не подкреплённая душевной работой каждого, не может дать должных результатов" (1981). И в своём знаменитом выступлении в Останкино он уточнил, что он понимает "под душевной работой каждого" – "Это самовоспитание, строительство собственной души, каждодневный самоконтроль, каждодневная самопроверка высшим судом, который дан человеку, – судом собственной совести. Совесть – это как раз та сила, которая помогает сдирать с человека коросту эгоцентризма, коросту всякой затхлости. Это та сила, которая выводит человека на пути широкого братства, требовательности к себе и людям".
Жить по совести, умножать добро на Земле – самый главный завет Фёдора Абрамова, главный итог его жизни, его творчества, его неустанных поисков истины.
Ещё в 1976 году на Съезде писателей он провозгласил, какой человек должен управлять страной и работать повсюду: "Не работяга с куриным оглядом, ... не бюрократ-чиновник... Время властно требует другого человека – Человека-хозяина, человека с развитым самосознанием, обострённой гражданской совестью, с широким историческим кругозором, способного не только мыслить по-государственному, по-хозяйски, но и отвечать за всё происходящее в стране, то есть поступать по-хозяйски, поступать по-государственному, соответственно своим убеждениям, велениям совести".