Газета День Литературы 154 (2009 6)

День Литературы Газета

– Что же в ней было неприличного?

– Выпрашивать водку в шестом часу утра у незнакомого человека, пользуясь служебным положением… Капитан! – укоризненно воскликнул бомжара и вскинул правую руку чуть в сторону и вверх – так примерно делали древнегреческие боги, во всяком случае, в такой позе их изображали в мраморе и бронзе.

– Ладно, – проворчал Зайцев. – Разберёмся. Вот поймаем убийцу, у нас с тобой будет больше времени, и ты перечислишь все двенадцать вариантов поведения этого гостеприимного душистика.

–

Почему же двенадцать? – удивился бомжара. – Только девять. Три я уже назвал. А что касается убийцы… Мы просто обязаны его найти… Дело чести, капитан, – произнёс Ваня странные слова, но Зайцев не обратил на них внимания, попросту их не услышал.

– Разберёмся, – повторил он и отошёл к оперативникам для разговора важного и не для всех предназначенного. Во всяком случае, бомжаре не обязательно знать методы служебного расследования, которым Зайцева действительно учили в академии.

А бомжара и не стремился к этим знаниям – то, чем он обладал, ему было вполне достаточно для того, чтобы понимать события, происходящие в нашей быстротекущей жизни. Постояв у обгорелого трупа, Ваня медленно, даже как-то раздумчиво спустился на промежуточную площадку, долго всматривался в немытое окно, выходящее во двор, и вышел на свежий воздух, где не было запаха горелой человечины, вони тлеющей одежды, где не было гнетущей атмосферы преступления.

Когда Зайцев вспомнил про бомжа Ваню, на площадке его не оказалось, и в подъезде он не нашёл своего помощника. Зайцев несколько раз позвал его громким голосом, но Ваня не отозвался. За это время окончательно рассвело, приехала спецмашина, и два санитара, погрузив то, что осталось от человека, увезли куда-то, где подобные ночные находки принимали, складывали, описывали и проделывали над ними другие операции не менее скорбные, но необходимые.

– Ваню не видели? – спросил Зайцев у оперативников.

– Ты что, не знаешь, где бомжару искать? Вон он, во дворе, возле мусорных ящиков.

Зайцев сбежал вниз, вышел на крыльцо и действительно у стоящих невдалеке мусорных ящиков, их ещё называют учёным словом контейнеры, увидел Ваню. Ящики были почти пустые, не успели их ещё наполнить жильцы и поэтому, чтобы нашарить что-то в самом низу, у дна, Ване приходилось чуть ли не перевешиваться через край. Подойдя ближе, Зайцев увидел, что Ваня с самого дна ящика достаёт пустые бутылки, алюминиевые банки из-под воды и пива и аккуратно в ряд втыкает их в снег рядом с ящиком. Из каждой банки он пытался что-то вытряхнуть, но, кроме нескольких капель, ничего из них не вытекало.

– И как всё это нужно понимать? – спросил Зайцев.

– А, это ты, капитан… Как понимать… Придёт бомжиха, а банки уже все в рядок выставлены, перебраны, бутылки вот отдельно стоят… Бери, неси, сдавай, похмеляйся… Добрым словом меня пошлёт.

– Пошлёт, – согласился Зайцев.

– Есть успехи? – поинтересовался Ваня, принюхиваясь к очередной банке.

– Есть. Мои ребята установили фамилии, адреса, телефоны

всех придурков, которые по вечерам собираются в подъезде на площадке. Видел следы их ночного гульбища? Бутылки, банки, шприцы…

– Шприц, – поправил Ваня. – Там был только один шприц.

– Так… – Зайцев прошёл вдоль ряда ящиков, заглянул в каждый, некоторое время постоял за спиной у Вани, раскачиваясь с пяток на носки. – Ты уже все ящики обшарил?

– В соседнем дворе ещё остались. Но это недолго, у меня уже сноровка появилась. Как там в песне поется… Во всём нужна сноровка, закалка, тренировка… Вы, наверно, уже уезжать собрались?

– Знаешь, Ваня… Пора. Всё, что можно было здесь сделать… сделано.

– Да-а-а, – протянул Ваня с некоторым удивлением, и голос его прозвучал как-то гулко, поскольку в этот момент он доставал очередную банку из-под пива с самого дна ящика.

– Все участники вчерашнего шабаша на площадке уже получили повестки, – сказал Зайцев.

– Прямо на сегодняшний день вызваны?! – восхитился Ваня.

– Работаем, Ваня, работаем. Придут, конечно, не все, но не беда… Остальных завтра силком доставим, если уж возникнет такая надобность. Тебя как… На машине к общежитию доставить или сам доберёшься?

– Доберусь, капитан… Дорогу знаю, – проговорил бомжара, пытаясь языком поймать каплю, сорвавшуюся с опрокинутой банки из-под пива.

– Скажи мне, Ваня… Ты вот в банки заглядываешь, пытаешься капельку-другую выдавить… Если уж такая жажда, я могу сбегать, принести бутылочку… А? Или уж сразу две?

– Сбегай, капитан… Отчего ж не сбегать, если зуд в ногах возник… Зуд, он ведь того… Вроде, как любовь с девицей-красавицей.

– Это в каком же смысле?

– Остановиться невозможно… Чесал бы и чесал бы.

– Дерзишь, Ваня.

– Нет, капитан… Отдерзился. Сейчас, дай Бог сил словцо внятное отыскать в мозгах… Не надо тебе никуда бегать… Езжайте. Тебя важные дела ждут… Допросы, протоколы, опознания, очные ставки… Ты их не пужай там, помягче с ними… У детишек как бывает… Первая встреча с милицией на всю жизнь запоминается, первый допрос, первый протокол навсегда в памяти остаются… Как первая любовь.

– Чудные слова ты, Ваня говоришь, – озадаченно протянул Зайцев.

– Да ладно тебе… Какие соскальзывают с языка, те и произношу… Уж коли ты бутылочку посулил… Заглянул бы ко мне вечерком, с бутылочкой-то, а?

Последние слова донеслись до Зайцева, когда он уже удалялся от мусорных ящиков, когда он уже приветственно махал рукой своим операм, которые поджидали его у машины. А когда слова бомжары настигли его, он резко остановился и некоторое время стоял, не оборачиваясь. Потом медленно повернулся на блестящих своих туфельках и молча, исподлобья уставился на бомжа.