Газета День Литературы # 52 (2001 1)
Шрифт:
— А дальше принялись за истребление интеллигенции. Кстати, как вы к ней относитесь?
— Я это слово ненавижу. Оно для меня ругательное, поганое слово. Я не интеллигент, простите меня. Я офицер. Я ношу на своих плечах погоны. Если бы мне было на 15 лет меньше, я пошел бы с автоматом сейчас в лес. Клянусь! Причем поворотным пунктом в оценке истинного облика русской интеллигенции было столетие со дня смерти Александра Пушкина — 37-й год. Одновременно в Октябрьском зале Дома Союзов сажали этих негодяев революционеров — радеков, троцких. И — Пушкин, 37-й год… И вдруг появились национальные святыни… "Пусть вдохновляют меня дела великих предков"… 41-й
— Олег Николаевич, при чтении ваших романов "Час разлуки" или "Пляска на помойке", зная немного вашу личную жизнь, я удивлялся, насколько тонка в них грань между вымыслом и правдой…
— И все-таки это чистая беллетристика. Замечательный писатель Луи Фердинанд Селин написал автобиографический роман "Путешествие на край ночи". Вот он-то себя вывернул наизнанку, да еще как! И для меня это школа. Пока же мне хватает сил только на то, чтобы быть, как на исповеди священнику. Я надеюсь, что моя проза в этом смысле все-таки религиозна. Надо быть более беспощадным к себе.
— А почему бы вам не пойти самому в церковь и исповедоваться?
— Во мне и так есть маленькая церковь. Я каждый день (пропускаю, но редко) читаю Евангелие. Многого не могу понять. Вот, например, стоят в толпе мать и братья, и Иисус говорит: "Нет у Меня братьев, нет матери — все вы Мои братья и вы Моя мать". Читаю — и как бы каменею. Евангелие — это не стекло, потускневшее от времени, это разноцветные стекла, через которые очень трудно рассмотреть, что там происходит? Господь сказал, что человек — это храм. "Я этот храм разрушу и воздвигну за три дня". Что это означает? Что тело — это храм. И вот борьба духовного и плотского — есть средоточие тела. И когда Господь сказал, что жена и муж — суть одно тело, тем не менее, когда не верящие в воскрешение инакомыслящие спросили его: "А как будет, если семь братьев умерли и каждый из них имел одну и ту же женщину, кто будет мужем ея?", он сказал: "У ангелов нет ни мужей, ни жен". То есть храм этот, если в нем духовное превалирует над плотским, возвысится и окажется там. Конечно, с этим мучительно трудно бороться. У Толстого какая шла борьба! В его окаянстве, в его старческой похоти. Ванечка его родился, когда ему было за шестьдесят! Потом он вскоре умер.
— По сути, роман "Анна Каренина" — это сага о несчастном браке.
— Со свойственным ему умением и талантом, Толстой показал, что женщине гулять нельзя "ни с камер-юнкером, ни с флигель-адъютантом, когда она жена и мать". Но вспомните великий роман Шолохова "Тихий Дон": отец изнасиловал Аксинью. С кем она только не жила: с Лескицким, с нелюбимым мужем…
— Бесконечные страдания, так пронзительно звучащие в русской литературе, — зачем же они нам?
— А затем, чтобы показать нам, как мы несчастливы.
— Но Шолохов гораздо оптимистичней, чем, например, Булгаков…
— Булгаков — это взгляд на мир с "дворянской прослойкой", а Шолохов — это взгляд изнутри всего. "Обо всем говорить хочу" — говорит Григорий Мелехов. И в этом принцип его. Ничего более значительного не было создано в русской литературе ХХ века, чем "Тихий Дон". Даже замечательный Краснов со своим "Двуглавым орлом" — не дотянул. Хотя он, быть может, единственный писатель ХХ века, который мог «схватить» это "с
— Олег Николаевич, мне кажется, что название одного из последних романов — "Пляска на помойке" — это для вас своего рода образ духовно усекновенной России. Во всяком случае, прослеживаю связь…
— Дело в том, что история складывается так, что Россию от десятилетия к десятилетию люди стараются превратить в помойку. Она восстает против этого — в подвиге индустриализации, в подвиге Великой Отечественной войны, и она восстает в попытках возрождения. Дай-то Бог, чтобы Россия возродилась окончательно.
Беседу вел Сергей Луконин
Валентин Осипов В ЗАЩИТУ ЮРИЯ ПРОКУШЕВА
Вынужден просить "День литературы" оповестить об одном сугубо неправедном выступлении газеты "Литературная Россия" (кое-что о мотивах появления этой просьбы излагаю в заключении).
Эта газета своей итоговой для празднования 105-й годовщины С.Есенина публикацией "Столичное высокомерие" (п.41) обнародовала следующее: "Автор самых скучных и невыразительных книг о Есенине Ю.Прокушев".
Нарочитая оскорбительность оценки тем более вопиет, что не подтверждена никакими фактами.
Для тех, кто знает научное и публицистическое творчество Ю.Прокушева, далее следующее пояснение не имеет смысла. Однако для тех, кто не является специалистом в есениноведении, сообщу следующее. Ю.Л.Прокушев был в числе совсем немногих самых первых, если не первым, кто рискнул начинать обнародовать творческое наследие и биографию великого поэта. Рискнул потому, что все это происходило в борьбе против партустановок на реакционность великого творчества и после длительного запрета на издание книг Есенина и о Есенине.
Он взял на себя благородную и беспокойную участь стать не просто инициатором, а деятельным сподвижником выпуска теперь уже нескольких многотомных собраний сочинений, научных конференций, создания Есенинского комитета, проведения ежегодных есенинских праздников, учреждения московского музея, установки памятников и мемориальных досок и т. д. И при этом состоялся как автор и научных и популярных книг о Поэте — четырнадцати, и статей, очерков и заметок — более двухсот.
Далеко не сразу власть решилась воздать ему должное. С обидным запозданием пришли звания Заслуженного деятеля науки России или лауреата Государственной премии РСФСР. Да и защита докторской диссертации могла пройти намного ранее.
Выделю в качестве прямого ответа ретивой на неправду газете следующее: не только письма читателей и рецензии как отклики на печатные труды Ю.Л.Прокушева, но даже тиражи и количество изданий и переизданий книг начисто опровергают облыжное заявление автора заметки г-на А.Ананичева, подтвержденное тем сотрудником газеты, который готовил ее к публикации.
Попутно и о том, что не верю утверждениям, будто бы Прокушев являл себя на празднествах в Рязани «высокомерным», да таким, что стало основанием для заголовка. Не верю уже хотя бы потому, что никак не мог бы он, почетный гражданин Рязани и лауреат Есенинской премии, учрежденной в Рязани, выезжая из Москвы на родину Есенина, трансформировать для рязанцев свою всем давно известную скромность во всем.