Газета День Литературы # 65 (2002 1)
Шрифт:
Мы ещё вернёмся с той войны,
Где стихи — горящий край державы.
И пройдём по россыпи листов
Пасквилей, доносов и наветов.
И не хватит Родине крестов
Как наград посмертных для поэтов!
ЗАВЕЩАЮ РОССИЮ
Задолго до Светлого праздника вешнего,
От комля столба, у заставы стоящего,
Под кашель простуженный старого лешего
И шорохи льда переправы мостящего
Но дело немётно, как водится исстари.
Опять начинается месяцев лествица
От печки, где ели горят серебристые.
Беременна прошлого года загадками,
Пришла января суетливая проза.
Опять Рождество с надоевшими святками.
Опять на Крещенье не будет мороза.
Под утро опять одолеет бессонница.
И скрип половиц под шагами неслышными.
И дело к разлуке негаданной клонится.
Печальной разлуке под старыми вишнями.
И Виевы веки сомкнутся усталые.
Века разомкнутся в пространстве и времени.
И лишь снегириные сполохи алые
Рассыплются искрами в траурной темени…
Но звон колокольный густою октавою
Разбудит вчерашние сумерки синие.
Я в них остаюсь за чертой, за заставою,
А вам, сыновья, завещаю Россию!
Где никнут берёзы над прахом отеческим,
Над зимником, битым стальными полозьями,
В края, где не пахнет жильём человеческим
И звёзды висят самоцветными гроздьями —
Над русской землёю, как ворот, распахнутой,
От скал, где бушует волна океанная,
До степи полынной, нагайкой распаханной,
Где Разина песня звучит окаянная!
Дмитрий Галковский СВЯТОЧНЫЙ РАССКАЗ №2 (Окончание. Начало в №13 за 2001 г.)
От Сестрорецка Войцеховский и Степанич выехали в 8 ч. 11 минут. В это же время из своей квартиры в Ленинграде вышел лектор комакадемии Дмитрий Хаимович Швартц. Настроение у Швартца было превосходное.
Швартц в гимназии Энска носил кличку "Истинно русский человек". Во время 1905 года подчёркнуто сторонился "революционеров", обсуждавших запрещённую литературу в гимназической курилке-уборной; говоря "евреи", всегда уточнял: "они", "у них". Сам Швартц был крещёным и единственный из всех старшеклассников регулярно ходил в церковь. После гимназии поступил на юридический факультет Петербургского университета, проучившись курс, бросил, учился в Базеле, Базельский университет тоже бросил и в конце концов в 1914 году за взятку оформил экстернат всё того же Петербургского университета. В 1915 году в составе комиссии экспертов поехал в США следить за поставками вооружения в Россию. После Февральской революции решил вернуться, ехал долго, через Владивосток, и в Петрограде оказался только в январе 1918 г. На месте быстро сориентировался, диплом об экстернате порвал, тут же оформив справку о сотрудничестве в пробольшевистской прессе Нью-Йорка. В 1920 г. вступил в РКП(б), затем закончил комакадемию. Однако серьёзных связей наработать не удалось. Пытался пробраться в секретариат Троцкого, но там всё было забито насмерть, вплоть до дальних родственников знакомых. Сунулся
В начале мая он полуслучайно попал на дачу уже опального, но всё ещё могущественного "философа-марксиста" Деборина. Слово за слово зашёл разговор "что вы можете". Решив себя показать, волнуясь и запинаясь, как только что представленный "знакомый двоюродной сестры", Швартц стал рассказывать "пример":
— Абрам Моисеевич, значит, так. Фашистские интервенты вторглись на территорию Советского Союза. Энской части приказано минировать подступы к пограничному городу П. Установлены противопехотные мины. Фашистские солдаты взрываются, отступают назад. Мины подпрыгивают лягушками и осыпают противника осколками. (Здесь рассказчик расчётливо подпрыгнул, изображая мину. Прыжок у Деборина вызвал одобрительную усмешку, и ободренный Швартц начал входить в раж.) Фашистские солдаты разрываются на части, получают множественные ранения, в панике бросают оружие и спасаются бегством. Однако танки проходят минные заграждения и продолжают наступление. Второе решение: устанавливаются противотанковые мины. В этом случае минное поле наносит сокрушительный урон машинам противника — у танков перебивает гусеницы, прошибает днище, их переворачивает ударной волной. Но пехотные части просачиваются через противотанковые мины, взрывающиеся от усилия не менее 200 кг, и наносят ощутимый урон Красной Армии. Как должен поступить командир-сталинец? Он должен диалектически сочетать в минировании и противопехотные и противотанковые мины. Что мы здесь наблюдаем? Во-первых, закон единства и борьбы противоположностей...
Взволнованный Деборин прервал Швартца движением руки:
— Коллега, запамятовал Ваше имя-отчество...
— Дмитрий Хаимович.
— Да, Дмитрий
Хаимович, это что-то особенное, это, знаете... Это ПОЙДЁТ. Вам рано выступать от себя, надо набраться опыта, мы это пока закрепим за Ромуальдом Эльяшевичем. Он в четверг будет на совещании политработников РККА у товарища Ворошилова. Нужны яркие иллюстрации. Это пойдёт. Гм-гм, мина-лягушка, диалектический скачок... Я Вам позвоню лично.
И вскоре позвонил:
— Ну, товарищ Швартц, держитесь. Был разговор в наркомате. Товарищ Ворошилов ЛИЧНО обратил внимание на вашу иллюстрацию. Сказал: "Изюминка".
— К-как? — каркнул от радости Швартц.
— "И-зю-мин-ка". Славно. На совещании низовых партработников это надо будет провести как пример связки установки партии на развитие танковой техники и политзанятия в армии. Вы и выступите. За лето вам следует провести 40 политзанятий. Оплата по спецкатегории, треть сразу в виде аванса. Осенью станет возможно выделение служебного автомобиля.
Через месяц Швартц выходил на очередное политзанятие уже из новой и почти отдельной квартиры. Занятие проходило во втором корпусе ДК им. Куйбышева. Туда же направилась двойка Степанича, привлечённая красочным плакатом на Финском вокзале: "Новый устав РККА в свете сталинской диалектики. Вход свободный".
В зал ДК вошёл докладчик. С первого взгляда на сцену сидевшего в третьем ряду Степанича как током ударило: "Ис-стин-но русский человек". Перешепнувшись с Войцеховским, быстро пошли к выходу, на улице обогнули левое крыло здания. В низком окне виднелась спина докладчика. Швартц заливался соловьём: