Газета День Литературы # 74 (2002 10)
Шрифт:
"Ах, русские, не понимаю их,
сдать город не умеют..."
И плечами
пожал герой и повелел в тот миг
из пушек дать три залпа холостых.
Лишь небо вздрогнуло. Москва молчала.
А между тем вокруг свистал тальник,
из-за кустов, из желтизны распадин
следили остро —
то рожон,
то клюв косы,
то глаз ружья, то штык,
то шилья вил, охотничьих рогатин.
Но двинулся к Москве он,
волчья сыть,
к чужому в куполах и башнях дому,
не думая, что станет он просить
пардону вскоре, что начнет знобить, —
не даст Кутузов кесарю пардону.
В глубоком небе плыли журавли,
по перелескам ополченцы шли...
Смерть правила теперь его походом!
В Европе, там,
сгибаясь до земли,
ключи преподносили короли,
а тут —
ключи хранились у народа.
СВЕТ ЛЕВИТАНА
Свет Левитана — не фата-моргана
и не наплыв сумятицы во сне, —
горящие деревья видно мне,
живой огонь, ломающий нежданно
оковы рамы на глухой стене.
Как тесно пламени на полотне!
Слежу за тайнописью неустанно:
то красок русских трепет в тишине —
свет Левитана.
Возникший в жизни — с жизнью наравне;
в нём я угадываю постоянно —
и синюю печаль в речной волне,
и сердца красный след в траве кургана.
О мудрость осени, печаль в огне —
свет Левитана!
РЫБИНСКОЕ МОРЕ
... И взрезал море надвое глиссер,
сжавшихся волн слюдяной простор:
в два пенных гребня, капли — как бисер…
Вдали, над прорвой светившийся, в выси —
со дна выступал Мологский собор.
Ах, как шумел тут базар кипучий,
сквозь зелень проглядывали дома,
тыщу лет люди ладили участь,
пока не нахлынуло злополучье,
Глиссер мчал нас вокруг колокольни
без колоколов в проемах. И
тяжесть мысли знобила невольно:
гибли лоси, лисы, медведи, — больно! —
захлебнулись, дорогие мои...
Пусть весело пробегает судно.
Знаю, наступит час, и тогда
жестоко выволокут на суд нас,
за то, что абсурдно и безрассудно
топили мы древние города.
ТРИПТИХ ЮЛИ
Говорят: "туп как дуб".
Но когда властолюбо
рубит корни, как пальцы
топор — на извод
боль идет по стволу
потрясенного дуба,
до звенящей листвы
боль безмолвно идёт.
"Нем как рыба!" — так шутят,
присловье — не более...
Невдомек нам,
ловцам у приречных ракит,
что, попав на блесну,
задыхаясь от боли,
эта рыба трагически,
смертно кричит.
"Как прекрасны цветы!" —
восклицаем мы в поле,
чтоб украсить жильё,
мы их ставим в сосуд.
Нам, тщеславным, не слышно,
как стонут от боли,
когда рвут их,
ломают и нежно несут.
Видно, ум чем сильней,
тем к природе, жесточе...
Но, как отзыв на боль, —
так бесслезно горят
округленные ужасом
детские очи
и так гневен
обугленный старческий взгляд.
ПОВИЛИКА
Между окон — трюмо,
в нем свечение жаркого лика,
мягкий шаг,
длинный взгляд,
краткий вздох и замедленный жест,
Прижилась и цветёт,
как на стебле ржаном