Газета День Литературы # 79 (2003 3)
Шрифт:
После третьей — вспыхнул разговор.
Оказалось, бабушка грешила
по отсидке срока за... топор.
Зарубила мужа-мудозвона:
он ее на стерву променял.
Десять лет ее губила зона,
а теперь за столиком — финал.
...Догадалась, что я ей — не ворог,
Да и лет ей оказалось... сорок,
а не девяносто и не сто.
ОККУПАНТЫ
На что это похоже:
как тучи, как бурьян, —
одни и те же рожи
заволокли экран!
Кто вздыбил муть такую?
Владельцы вилл, "тойот"?
Кто платит, тот банкует,
танцует и поёт.
Народ нахмурил брови:
на кой ему шуты?
Неровен час, неровен —
допляшут до беды.
Народ опять обужен,
обижен, обнесён...
Ему Есенин нужен,
а не старик Кобзон.
СВЯЗКА
На теплоходе в Тихом океане
в подпалубной каюте на двоих...
Он возлежал на замшевом диване,
а я — на койке, утомлён и тих.
Он так храпел нещадно, с завываньем,
стонал во сне, как будто — на костре!
А за бортом — солёных брызг сдуванье
и редкий снег — курильский — в декабре.
Но вот сосед затих, как отключился,
с груди отпала в сторону рука...
А свет в иллюминаторе сочился
скупой зарёй, прошившей облака.
Я сам затих и тяжко в койку вжался.
И так мы плыли — связка двух сердец...
И я шептал: "Очнись... опомнись... сжалься."
Но был, как Бог, — неумолим мертвец.
НОЧНАЯ СОБАКА
в снежном парке... И ветра вой,
Кто ее сочинил во мраке?
И зачем оставил живой?
Мне бессонница грызла душу,
мне бессмыслица жгла мозги...
Я не Бога — собаку слушая
и сплетал узор из тоски.
Нужно было выйти из дома,
углубиться в парк... Но мерзка —
пеленала волю истома,
то есть — просто кишка тонка!
А потом моя плоть уснула.
И во сне — больным языком —
мне собака руку лизнула, —
как... ошпарила кипятком!
РАССВЕТ
Рассвет в бесснежном декабре
над грязной шкурой Петербурга...
Тысячелетье — третье на дворе,
и там же чья-то съёжилась фигурка.
Там, над помойкой черного двора,
И копошится с мыселькой — разжиться
пустой бутылкой, опорожненной вчера,
и всем иным, что может нищему сгодиться.
...Рассвет над бездной. Робкая заря.
Россия, погребённая под стужей.
Неужто всё напрасно, тщетно, зря?
И столь — аляповато, неуклюже...
Но я смотрю неистово в окно:
там просочилось в хламе туч — светило!
Смотреть в рассвет всяк сущему дано, —
кто б ни был ты — душа или могила.
ЩЕЛЬ
Под окном свою законную
мужичок мордует впрок!
Просочился в щель оконную
трёхэтажный матерок.
...А чего из яви нынешней
не надует в щель окна?
Русской пески, ласки вымершей,
откровений без вина.
И сидишь, и чешешь темечко.
<