Газета День Литературы # 80 (2004 4)
Шрифт:
Но наиболее важными являются слова Царицы Небесной, которые касаются России. Вот как они звучат дословно: "Россия — это страна, где Бог будет прославлен больше всего".
Были явления Божией Матери и в самой России. Например, в 1984 году, в одной из церквей Смоленска произошла серия массовых контактов Богоматери с находившимися там изумленными прихожанами. В частности, Ею были сказаны такие слова: "Россия избранная страна, временно отданная на откуп врагу. Но в том и вера, чтобы не отчаяться в отчаянии... Вы помещаетесь в дурные обстоятельства, чтобы прозрели грехи свои".
Информацию
Являлась Богоматерь неоднократно и провидцу Осипу Терели, во времена СССР бывшему политзаключенному из Украины (об этом рассказывается в книге Майкла Брауна "Труба Гавриила"). Она неоднократно упоминала в своих пророчествах о решающей роли России в событиях будущего, а также о новом духовном лидере по имени Владимир и о том, что после всех грядущих катаклизмов на Земле наступит "Золотой Век".
Нострадамус в своих пророчествах также указывал на Россию (в “Письме Генриху”), как на страну, где должен появиться новый Спаситель (которого он называл Великим Монархом Вселенной и другими высокими титулами). Более того, он указал ключевые моменты из жизни Посланца Высших Сил, по которым его можно будет узнать в нужное время, а также предсказал после всех катаклизмов и бед наступление Золотого века. Ниже процитирую выдержку из “Письма Генриху”: "И после эпохи разрушения восстановится царство Сатурна, Золотой век. И отверзнет уста Всевышний создатель, слыша стенания своего народа, Сатана будет пленен и сброшен в глубокую пропасть. Установится между Богом и людьми всеобщий мир".
Как видите, Анатолий, все не так уж и плохо. Пророчества о катаклизмах, катастрофах, болезнях и войнах (включая 3-ю мировую) действительно претворяются в жизнь, чего не сможет отрицать сейчас никто, но при этом почти везде говорится о том, что после очищения планеты от всего нечистого наступит "Золотой Век". Вопрос лишь в том, какое количество людей переживет Армагеддон?
Билет в будущее можно получить лишь через Движение к Свету, исходящее от Высших Сил. Других вариантов не будет, скоро это станет очевидно всем...
Леонид Селезнев НЕИЗВЕСТНЫЙ МАЯКОВСКИЙ
Хорошо известно, что в 1920-е годы Маяковский неоднократно бывал в заграничных поездках и всегда осознавал себя там литературным полпредом СССР. Поэтому он принципиально отказывался давать интервью газетам и журналам послеоктябрьской эмиграции. И общался с эмигрантами из России достаточно редко и очень выборочно (не сделал исключения и для Марины Цветаевой, высоко ценившей его как поэта). Большинство известных нам сегодня интервью Маяковского заграничным органам печати — это беседы с журналистами газет социалистической или просоветской ориентации. Русские эмигрантские газеты или вполне буржуазные иностранные издания вроде "Нью-Йорк таймс" — в лучшем случае публиковали пристрастное изложение публичных выступлений поэта.
Поэтому неожиданной показалась публикация старейшего русского журналиста Михаила Константиновича Первухина (работал корреспондентом газеты "Русское слово" в Италии еще с 1910 г., да так и остался там после 1917 г.) в издаваемой в Париже "Русской газете" от 26 апреля 1924 года: на первой странице помещен его фельетон "Пьяные гамадрилы", в котором он довольно подробно излагает интервью Маяковского специальному корреспонденту римской газеты "Мессаджеро" в Москве Энрико Каваккиоли. Газета "Мессаджеро" ("Вестник"),
Ответ на этот вопрос простой: спецкором "Мессаджеро" в Москве в 1924 году был писатель-футурист Энрико Каваккиоли, близкий соратник основателя футуристического движения в Италии Ф.Т.Маринетти. Каваккиоли был дружен с Маринетти еще с 1906 года, со времени сотрудничества в миланском журнале "Поэзия", одном из первых изданий итальянского литературного авангарда. И хотя во время приезда в Россию в начале 1914 года "Главного футуриста" Маринетти Маяковский и его товарищи публично заявляли о независимости русского футуризма от итальянского, — чувство эстетической, художественной общности с итальянцами ("отцами-основателями") у Маяковского, по-видимому, было. Схожесть была и в мощной идейно-политической энергетике итальянского и русского футуризма: представители обоих движений поддержали генетически разные, но радикальные политические режимы в своих странах: итальянские футуристы — первую в мире модель национального фашизма (еще без оголтелого расизма, который появится в 1930-е годы в Германии при Гитлере); русские "будетляне" — первую в мире модель интернационального коммунизма (в начале 1920-х годов — еще с надеждой на "мировую революцию")...
Итак, в марте 1924 года в Москве в гости к Маяковскому и Брикам пришел спецкор газеты "Мессаджеро" Энрико Каваккиоли, "правый" футурист, сторонник правящего режима Муссолини. "Литературный обед" (по определению Каваккиоли) прошел в квартире О.М. и Л.Ю.Бриков в Водопьяном переулке, где Брики жили с соседями, сами занимая 2 комнаты. В квартире у Бриков уже второй год проходили заседания литературной группы ЛЕФ ("Левый фронт искусства") и редколлегии одноименного журнала, главным редактором которого являлся Маяковский. Стала ли известна Маяковскому и Брикам едко-ироническая итальянская публикация Э. Каваккиоли, — ответить трудно. Основной зарубежный информатор Эльза Триоле мало интересовалась периодикой Италии. Сам поэт был равнодушен к прессе русской эмиграции, где был опубликован отклик М.Первухина на беседу Каваккиоли с Маяковским. В советских газетах и журналах того времени никакой реакции на эту публикацию не обнаружено.
Сегодня, читая талантливо и остроумно записанную беседу с Маяковским, еще раз погружаешься в атмосферу надежд и иллюзий 1920-х годов, когда многим итальянцам казалось, что именно фашизм выведет страну из длительного кризиса, а русские в СССР надежды на обновление страны связывали с новой, внешне очень привлекательной идеологией построения коммунистического общества. В будущем разочарования ждали и тех, и других. А пока лозунг "Вперед, Италия!" для итальянцев и знаменитый призыв Маяковского "Время, вперед!" для советских людей значили очень и очень много…
Энрико Каваккиоли ИНТЕРВЬЮ ПОД ЦИНАНДАЛИ
Москва, март 1924 г.
Никогда бы не подумал, что в этот лунный вечер Маяковский, самый прославленный поэт в коммунистической России, пригласит меня на литературный обед. Откровенно говоря, мое удивление было огромно, когда я, забравшись на его третий этаж, увидел накрытый стол. Интервью между одним куском и другим. Хлеб и литература. Вино цинандали, белое и красное, сухое и сладкое, и свобода слова.