Газета День Литературы # 86 (2004 10)
Шрифт:
— Сопротивлялся?
— Нет.
— Отпирался?
— Нет.
— Из прошлой жизни пришел?
— Да, ты был прав.
— В альбоме нашел его мордашку?
— Нашел.
— Агапов его обидел?
— Да.
— Женщина? Деньги?
—
— Значит, он тоже пропустил пару ударов...
— Кто?
— Убийца.
— Да,— кивнул Зайцев.— Послушай... А кто такие цефеиды?
Бомж резко повернулся к Зайцеву, с пьяной пристальностью долго смотрел ему в глаза, словно заподозрил, что тот смеется над ним. Но эта гневная вспышка, видимо, съела последние его силы.
— Образования, — ответил бомж, сникнув.
— Какие?
— Небесные.
— Ты их забросил?
— Страна их забросила. Они оказались не нужны этой стране. Развалинам мало что нужно.
— А прежней стране они были нужны?
— Да!— неожиданно заорал бомж.— Да! Позарез! Понял?! Позарез!— на этот раз в голосе бомжары явно звучал металл.— Вот так!— и он полоснул себя ладонью по горлу.— Позарез!— и вдруг тяжело прерывисто задышал, прижав немытые свои кулаки к глазам. Зайцев был потрясен — бомж рыдал. Он всё время пытался что-то сказать, но слова не шли наружу. Наконец, ему удалось произнести нечто внятное.
— Снятся, — выдавил он из себя.
— Кто снится?
— Цефеиды.
— Они тебя любят? — растерянно спросил Зайцев.
— Я их люблю,— твердо и внятно произнес бомж.— Я.
— Это хорошо,— кивнул Зайцев, совершенно не представляя себе, что еще можно сейчас произнести.
Мимо прошли парень с девушкой, молча поднялась и ушла собака, чуть поодаль на такой же скамейке расположились два мужика. Не произнося ни слова, распили бутылку водки, закусили хлебом, колбасой и тоже ушли. Зайцев и бомж всё это время сидели на месте и смотрели в пространство.
— Нас всех разогнали, но бомжарой стал только я... Видимо, послабше оказался, Хотя, вся группа на мне держалась. Идеи, доклады, публикации... Пустое всё это, пустое.
— Слушай, может быть, я смогу что-нибудь сделать для тебя? — спросил Зайцев.
Бомж помолчал.
— Знаешь, капитан,— сказал он, оживившись.— Если можешь, будь добр, принеси мне пакет молока, а то у меня в кармане ни фига... Только... это... не бери жирного... От жирного я полнею.
P.S.
Цефеиды — загадочные двойные звезды, изредка встречающиеся во вселенной. Соприкасаясь, они тем не менее, не сливаются и вращаются вокруг общего центра. Объяснить их природу ученые пока не могут.
Александру Проханову
Ну и речь! Лишь пропасти. А трап?
Сам перемахнёшь. — О, конский храп
Мысли вдруг и сразу на дыбы...
В виде образа. Поэзия! судьбы.
Ну и речь! Рождественский дебош
Золотого Космоса, финифть
Вифлеемская — и гороскоп, и... брошь
Для Марии. Ну же! Насанскрить
И второе нам пришествие. Гаврош!
Он иль пули — кто кому подсвистывает? —
Разве в обмороке разберёшь.
Владимир Винников ЦЕНЗОР? В ПЕНЗУ!
Говорят, в старости некоторые люди впадают в детство. Причем сами того не замечая — настолько неожиданно и быстро всё происходит. Вчера еще дедушка с бабушкой были в здравом уме и доброй памяти, вводя своим благодушным нравом всех домочадцев в дрожь — а сегодня пускают слюну и пузыри, словно младенцы, и несут ахинею на каком-то райском языке...
Тут уж ничего не попишешь — все под Богом, а молодость, как известно, такой недостаток, который слишком быстро проходит. И не восполняется избытком темперамента, увы. Жаль, что по техническим причинам в эту заметку не попадают материалы интервью 19 октября на радиостанции "Эхо Москвы", которое по итогам Франкфуртской книжной ярмарки намерены дать совместно заместитель главного редактора журнала "Знамя" Наталия Иванова с поэтом Максимом Амелиным. Но уверен, что по пафосу это дуэтное интервью вря/] ли будет чем-то существенным отличаться от сольного выступления Наталии Борисовны в газете "АиФ-Пенза" от 24 сентября с.г., почти в аккурат к десятилетней годовщине Указа №1400 и расстрела Верховного Совета — рыбка рыбака видит издалека.
Оказывается, согласно Ивановой, с 1993 года в России было "десятилетие большого веселья". Нечто подобное, конечно, можно предположить — но только в том случае, если судить о жизни по программе телепередач. В то, что сама Наталия Борисовна все эти десять лет прохохотала, верится как-то слабо. У нее же совершенно иная профессия — бдить. И, соответственно, докладать. Правда, и в Пензе такое занятие давно "на ура" не проходит — что уж говорить о Москве?
"Нынешняя молодежь, не заставшая прилавков исключительно с банками зеленых помидоров, начинает интересоваться советской культурой... Благополучные "Кубанские казаки", где главная интрига — соцсоревнование, по всем позициям смотрятся более привлекательно, чем "Улицы разбитых фонарей"... Когда в народе срабатывает установка, что быть ленивым и бедным — это хорошо, а инициативным и богатым — плохо, тогда начинают происходить неприятные вещи вроде революций. Как мы знаем, ни к чему хорошему в России они не приводят".