Газета "Своими Именами" №12 от 19.03.2013

Газета Своими Именами (запрещенная Дуэль)

Человек лучше всего раскрывается в приватных беседах. Мы часто беседовали с Виталием в его маленькой, тесной комнате, сплошь заставленной книжными полками, иконами, развешанными картинами и картами. На столе много папок, в них собранный материал. Тем много, а времени мало…, к тому же сегодня нелёгкое для настоящего мастера время.

Одну из таких бесед я записал. На заданный мной вопрос: «Чувствуешь ли ты себя продолжателем дела Валентина Пикуля?» (2002 год) – он ответил:

– Продолжателем Валентина Пикуля – слишком громко сказано. За популярностью его исторических романов едва ли можно угнаться. Это не под силу самому одарённому литератору. Валентин Пикуль – один-единственный. Ему нет равных. Сегодня нет. Не знаю, что будет дальше. Есть флотское выражение: мателот – соседний корабль в строю. Так вот, Валентин Пикуль – флагман, а я – мателот. И заменить флагмана не смогу. Слишком разные величины. Или, как говорится,

не та весовая категория. Что же касается дружбы, то здесь уместно слово «продолжатель». Да, я с ним дружил и продолжаю дружить, хотя уже десять лет как нет Пикуля с нами. Наши пути-дороги сошлись на Соловецких островах в школе юнгов Военно-морского флота. Да-да, именно «юнгов», а не юнг, как принято сейчас говорить. И на ленточке было золотое тиснение «Школа юнгов ВМФ». Ты не можешь себе представить, какие это были пацаны – мальчишки «сороковых – роковых». Каждый подросток – личность. Раньше нас это поняли приезжавшие к нам на Соловки поэты и прозаики, перед которыми мы благоговели. Это – Александр Жаров, Николай Панов, Николай Флёров, Александр Ойслендер… И погибший вскоре, возвращаясь с Соловков, Ярослав Родионов, замечательный поэт-североморец. Юнги шли к ним со своими стихами, рассказами. Однажды на встрече с Александром Жаровым и произошло моё знакомство с Валей Пикулем. Мы учились в разных ротах, он – на рулевого, я – на боцмана, и землянки наши были в разных местах скита Саватьева. Только любовь к литературе могла свести нас. После окончания школы мы выбрали Северный флот – самый действующий и боевой, хотя кораблей тогда было мало. Встретились уже после войны, в Ленинграде – на областном совещании молодых литераторов. Семинар прозаиков вёл известный писатель Николай Николаевич Никитин, автор нашумевшего в те поры романа «Северная Аврора». Это был пятидесятый год, если мне не изменяет память. Свела нас судьба, чтобы снова разлучить. Теперь уже не на восемь лет, а на целые двадцать. Начиная с 1970-го мы уже не только часто встречались, но и активно переписывались, обменивались книгами, помогали друг другу, кто в чём нуждался. Например, в 1969 году, когда увидела свет моя историческая повесть «Одиссей с Белой Руси» о первом русском консуле в Японии И.А. Гошкевиче, замечательном сыне белорусского народа, Валя Пикуль сразу же заинтересовался и высказался так: «Я как историк могу оценить тот колоссальный труд первооткрывателя, в роли которого выступил автор». Впоследствии, как мне известно, японская тема и проблемы Дальнего Востока на пороге XX столетия легли в основу его прозаических произведений «Богатство», «Три возраста Окини-сан», «Крейсера», «Каторга». Не посчитай мои слова за бахвальство, но и я приложил руку к тому, чтобы роман «Три возраста Окини-сан» вышел на японском языке. Что было, то было.

Виталий Гузанов был не только писателем, но и общественным деятелем в буквальном смысле этого слова. Он оставил о себе память на своей малой Родине, в селе Княгинено Нижегородской области, а это многого стоит, особенно сегодня, когда мы забыли, что кроме Москвы есть и необъятная русская земля.

Гузанов, подобно своему другу Пикулю, также умер за письменным столом, работая над книгой о военно-морском министре России И.К. Григоровиче (1853 – 1930 гг.), – не выдержало сердце. Это, видимо, судьба всех писателей-патриотов. Их сердца не выдерживают нашей российской действительности, с которой им приходится сталкиваться, пропуская её через себя. Но именно благодаря им мир когда-нибудь станет лучше!

За весь тяжкий писательский и общественный труд родина посмертно наградила его орденом «Дружба народов». Он действительно был «народным дипломатом»; сам переживший войну, он был убеждённым борцом за мир и всегда ратовал за дружбу между всеми народами.

Вадим КУЛИНЧЕНКО

ВОИН, ПОЭТ, ЛЕТОПИСЕЦ

Денис Васильевич Давыдов весьма колоритная фигура в отечественной литературе начала XIX века, В.Г. Белинский про него писал: «Он знаменит не только в качестве героя Отечественной войны 1812 г., но ещё как поэт и военный историк, ибо во всём своем творчестве возвышается над уровнем общей посредственности и обыкновенности.»

Будущий лихой партизан родился 16 июля 1784 г. в Москве в семье уволенного за пьянство со службы командира полка, и на всю свою жизнь сохранил любовь “к Белокаменной матушке-столице”, но решающее влияние на судьбу Дениса Васильевича оказал всё-таки Петербург. Впервые он здесь появился в 1801 г. и был зачислен в кавалергардский полк, где офицер участвовал во всех дворцовых церемониях. Но совсем не так представлял себе воинскую службу, а позже писал: «Ни самый красивый мундир, ни высокий чин не дают человеку необходимых познаний, если он хочет быть полезным своему отечеству на ратном

поприще.» С увлечением занимался военной историей, хотя и было трудно: ежедневная муштра, дежурства, аресты на гауптвахте – всё это отнимало много времени. Однако в молодости находил возможность не только для учёбы, но и написания стихов, и вспоминал, что “беседовал с музами” и призывал их к себе в казарму, госпиталь и даже в полковую конюшню. Поэт часто писал сатиры и эпиграммы, которыми начал свое литературное поприще.

Утрата юношеских иллюзий не прошла бесследно, а поэтому в баснях и стихотворениях он высмеивает окружающую действительность, давая свои трактовки поступкам вельмож, и среди части офицеров, недовольных сохранением в армии павловских порядков (имеются в виду военные уставы, ведённые императором Павлом I), его творчество вызывает живой интерес. Однако соблазны столичной жизни, а также вихрь развлечений привели к нарушениям дисциплины, и в 1804 г. поэта переводят в гусарский полк, расквартированный в киевской губернии. В то время, когда литератор находился в провинции, гвардия активно участвовала в сражениях, а отличившиеся в боях воины получили награды. В 1806 г. офицера возвращают в Петербург, но честолюбие было уязвлено, по собственному утверждению, «от него пахло парным молоком, а от товарищей – жжёным порохом». Они имели боевые ранения и ордена, льстившие его романтической душе, и Давыдову хочется показать окружающим, что может добиться большего.

Теперь все мысли подчинены только одной цели – попасть на войну, которую Россия вела против наполеоновской Франции.. Однако пришлось испытать немало обид, прежде чем добиться этого, ибо на его личные просьбы император отвечал, что ещё надо послужить в городе. Только после настойчивых хлопот поклонников творчества поэта Дениса Васильевича определяют адъютантом к генералу Багратиону, 3 января 1807 г. он покинул Петербург и отправился в зону боевых действий, где несколько лет проводит в походах и сражениях, а также – в написании стихов. Однако в одном из своих писем, адресованных своему другу Закревскому, он сообщает, что за прошедшую войну даже не получил спасибо от начальства, но не рассказывает о причинах этого.

В 1812 г. началось вторжение великой армии Наполеона в Россию, и однажды гусар заметил, что считает себя “рождённым единственно только для того рокового года”. Именно он явился инициатором создания армейского кавалерийского партизанского отряда, с которым наносил успешные удары по неприятельским тылам, а также организовывал ополчение крестьян против иноземных завоевателей, собирал в деревнях сходы, давал наставления, как бороться с захватчиками, разработал тактику партизанской войны и применял её на практике. Заслуги боевого командира высоко ценил главнокомандующий русской армией М.И. Кутузов, но государственные деятели к партизанству относились весьма настороженно.

Вооруженный народ, с точки зрения царских сановников, был опасен, а действия Давыдова и даже его внешний вид (мужицкий кафтан и борода) в глазах генералов являлись серьёзным отступлением от установленных правил. Недоброжелатели даже сравнивали его с Емельяном Пугачевым. Подвиги офицера в этой войне достаточно хорошо освещены в художественной литературе, о его боевых деяниях снят интересный фильм “Эскадрон гусар летучих”. Действительно, немало партизанских командиров отличилось в ходе кампании 1812 г., но первым среди них заслуженно считается Денис Давыдов. Л.Н. Толстой красочно отобразил его в романе “Война и мир” под фамилией Денисов.

Во время заграничных походов русской армии в страны Европы у лихого гусарского рубаки начались неприятности, связанные с его “партизанщиной”, ибо в ходе боевых действий он часто принимал самостоятельные решения, а не выполнял указания начальства. В 1813 г. при взятии Дрездена Давыдова хотели отдать под трибунал, а в 1814 г. за отличие в битве при Ларотьере присвоили звание генерал-майора. Однако через несколько месяцев по царскому повелению объявили, что производство состоялось по ошибке, а в декабре 1815 г. генеральский чин вернули, указав, что сообщение об ошибочности присвоения тоже оказалось неверным. Видимо, тем самым царь хотел приструнить Давыдова за его самостоятельные действия. Притеснения героя-партизана продолжались до конца его службы.

Генерал не терпел аракчеевщины (Аракчеев тогда руководил проведением военной реформы), которая после окончания войны внедрялась в русскую армию, и в одном из своих писем в столицу писал: «Сердце моё разрывается видеть наши войска в таком положении, в ней грубость начальников и непослушание подчиненных.»

Неудачный опыт отношений с придворными кругами вызывал у него настороженное отношение к Петербургу, стремление по возможности реже в нем бывать, и он писал своему старому другу Закревскому: «Бог знает, когда мы с тобой ещё увидимся. Разве если я сниму наплечные золотые кандалы, прикроюсь фраком и круглой шляпой, ибо в мундире я не ездок в Питер.»