Газета "Своими Именами" №17 от 22.04.2014
Шрифт:
На лодках проекта 627 восьмой отсек был жилым. В нем был корабельный лазарет, в котором находился два дня назад прооперированный старшина 1-й статьи Юрий Ильченко. Врач, верный клятве Гиппократа, надел свой аппарат на старшину, и тем спас его ценой своей жизни.
К моменту окончательного всплытия лодки и возможности открыть верхний кормовой люк, погибших было уже 30…
Последняя фотография корабельного врача.
В лазарете он снят с тем, кого спас ценой своей жизни…
Всех погибших, которых можно было достать через люк восьмого отсека,
А что же лодка? «Восьмерка» была наплаву, но не более. Из-за огромной температуры вышли из строя генераторы, не работали основные средства связи, а резервные были пригодны лишь к работе в зоне видимости. Только сигнальными ракетами и могли подводники аварийной лодки привлечь к себе внимание в центре Бискайского залива.
В таком неведении и томительном ожидании, имея треть экипажа погибшими, а часть пораженных, прошла ночь и полдня 9 апреля. В районе 14 часов 15 минут на горизонте был замечен сухогруз. По приказанию командира были даны пять красных ракет, на которые среагировал канадский транспорт «Глоу Де Ор».
Среагировать-то, среагировал, да подойдя на дистанцию в 15 кабельтовых, резко изменил курс и … убыл своим курсом.
Почему так поступил «канадец» и сегодня непонятно. Даже с точки зрения «холодной войны» морское братство не отменяли ни НАТО, ни Варшавский договор.
Пошли вторые сутки аварии, но ни в Главном штабе, ни в родной базе не знают, что случилось с лодкой - для всех К-8 в боевом строю и готова выполнить любой приказ Родины - у нее торпеды, как с обычным, так и - ядерным зарядом.
Наступило утро 10 апреля, когда на горизонте появилось судно. После очередных пяти ракет к лодке подошел болгарский сухогруз «Авиор», капитаном которого был Рем Германович Смирнов из Мурманского морского пароходства.
Как обрадовались советские моряки, когда с борта сухогруза им сказали: «Держитесь, братушки».
А еще запомнили оставшиеся в живых вкус сигарет «Шипка», той Шипки, которая и сегодня является символом славянской дружбы.
По сложной цепочке радионитей (Болгарское морское пароходство в Варне – ВМС Болгарии там же – оперативный дежурный ЧФ в Севастополе – Главный штаб ВМФ в Москве), да и то не сразу, было доложено о ситуации. И уже находящиеся рядом советские суда министерства морского флота и корабли ВМФ ринулись на помощь К-8. А дифферент на корму все время увеличивался. И потому командир отправил на болгарский сухогруз часть экипажа, нахождение которого на лодке не было столь необходимым.
К вечеру на место аварии прибыли советские суда «Касимов», «Саша Ковалев», «Комсомолец Литвы», чуть позднее «гидрограф» Северного флота «Харитон Лаптев», корабль, выполняющий в море задачи в интересах разведки.
Связь с Москвой была налажена, тревоги, судя по докладам командира, ничто не вызывало. Из Североморска и районов учений «Океан» к месту аварии спешили, а фактически «летели на всех парах» паросиловые крейсер «Мурманск» и плавбаза «Волга» с резервным экипажем. И в это же самое
Длительные переговоры с командованием болгарского флота и лично с командующим вице-адмиралом Добревым убедили Горшкова, что в Бискайском заливе терпит бедствие именно советская лодка. Сколько же времени было упущено на то, чтобы поверить болгарским коллегам о трагедии в Бискае… Ведь это же надо: учения «Океан» в самом разгаре, доклады со всех флотов четкие, конкретные, а главное – радужные, все идет по плану, а тут вдруг в полдень 10 апреля на ЦКП ВМФ… Далее языком документов: «Часы показывали 12.40.
Голос оперативного дежурного Черноморского флота был взволнован и сбивчив:
– Только что к нам позвонил командующий болгарским ВМФ Добрев, сообщил, что радистом их пароходства принята следующая радиограмма:
«Молния. Теплоход «Авиор» Ш - 48 гр. 10 мин. северная, Д - 20 гр. 09 мин. западная терпит бедствие советская подводная лодка».
– Больше никаких подробностей?
– переспросил дежурный адмирал.
– Нет!
Оперативный ВМФ тут же соединился с Главкомом. Горшков выслушал доклад молча, так же молча положил телефонную трубку.
Через несколько минут он был уже на ЦКП. (Центральный командный пункт ВМФ). Вместе с ним прибыл туда и начальник Главного штаба адмирал Сергеев. Перед Главнокомандующим разложили карту Северной Атлантики.
– Точка с переданными координатами находится на маршруте перехода К-8!
– доложил начальник оперативного управления вице-адмирал Комаров.
– Вижу!
– хмуро кивнул Горшков и повернулся к начальнику Главного штаба.
– Николай Сергеевич, передайте на К-8 мое приказание: немедленно доложить свое место и действия!
А главное – спасти лодку!»
Что мог доложить командир Бессонов, когда на лодке осталось лишь 22 человека вместе с ним, когда можно находиться лишь в ограждении рубки да в первом отсеке, и то временно.
Несмотря на предупреждения командира электромеханической боевой части о начавшейся катастрофе, командир АПЛ стоял на своем
– Приказ Главкома я выполню (точно так же было спустя 19 лет на К-278 «Комсомольце»)…
Он уже не мог спасти корабль, но часть экипажа - да, но с лодки так и не сошел…
12 апреля 1970-го К-8 навсегда ушла в пучину и как боевая единица перестала существовать.
За всю историю советского подводного флота периода «холодной войны» к уголовной ответственности за гибель лодки и части экипажа были привлечены лишь два командира: командир С-178 капитан 3-го ранга Валерий Маранго и командир К-429 капитан 1-го ранга Николай Суворов.
Командир К-8 сам себе вынес приговор (по свидетельству ряда очевидцев), но за мужество и стойкость при выполнении задач по спасению лодки и части экипажа был посмертно удостоен звания Героя Советского Союза.