Газета "Своими Именами" №42 от 16.10.2012
Шрифт:
А вы могли бы представить себе на его месте Сталина? Косыгина? Вы можете себе представить, чтобы они занимались подобной мутью? Чтобы они выглядели так же нелепо и смешно? Нет, конечно! Они были настоящими патриотами и государственниками, денно и нощно работавшими во благо страны и народа. Потому и внушали уважение одним лишь своим видом. А нынешние «менеджеры» от Кремля умеют лишь устраивать смешные и глупые шоу из каждой минуты своего нахождения у власти, чтобы хоть как-то придать себе «значимости» и создать иллюзию своей нужности.
Георгий ЗНАМЕНСКИЙ
УРОКИ ДЛЯ РОССИИ
Войны на Большом Ближнем Востоке непрерывно
Нефтегазовые подтексты интервенции в Ливии весьма прямолинейны и очевидны. Перед тем как стать «врагом человечества номер один», Каддафи начал массовый пересмотр контрактов с международными нефтяными компаниями. Например, пересмотру подверглись соглашения о разделе продукции (СРП) с французской Total и её партнёрами в Ливии (германской Winterschall и норвежской StatoilHydro) - доля получаемой корпорациями нефти снизилась с 50% до 27%, газа - с 50% до 40% с перспективой дальнейшего снижения до 30%. Ещё серьёзнее пострадали интересы итальянской Eni SpA. Её доля добычи снизилась с 35%-50% до 12%. Другой головной болью для транснационалов стали доходящие до полумиллиарда “вступительные взносы”, уплачиваемые при входе на рынок, и требование ввести ливийцев в состав руководства.
Реакция оказалась предсказуемой. The New York Times: “Полковник Каддафи оказался сложным партнером для международных нефтяных компаний, так как часто поднимал ставки и пошлины и выдвигал прочие требования. Новое правительство, имеющее тесные связи с НАТО, может стать более сговорчивым партнером для западных стран. По мнению некоторых экспертов, нефтяные компании, если получат свободу действий, могут найти в Ливии гораздо больше нефти, чем им удавалось в условиях ограничений, установленных правительством Каддафи”. Сейчас добыча уже практически вышла на довоенный уровень - причём часть доходов должна вернуться Западу (новое правительство уже анонсировало масштабные закупки вооружения у “союзников”). Иными словами, интервенция оказалась весьма выгодным предприятием.
Смыслы иракской компании США не настолько прозрачны. Среди либеральной общественности вполне модно “опровергать” нефтяную теорию конфликта. Набор аргументов стандартен. Во-первых, американцы не “захватили” иракскую нефть - они покупают её по мировым ценам. Во-вторых, они покупают её мало - довоенный объём закупок составлял 6,7% от общего импорта нефти, к 2009-у он упал ниже 5%. В-третьих, в длинном списке иностранных компаний, получивших лицензию на добычу нефти в послевоенном Ираке, американских немного (впрочем, на их долю приходится 20% добычи). Наконец, известная мантра гласит, что “покупать нефть дешевле, чем за неё воевать” - и будь американцам нужна иракская нефть, они бы просто купили её у Хусейна.
Проблема этих теоретических построений в том, что с ними не согласны сами американцы. Бывший глава ФРС США Гринспен: “Мне жаль, что политически нецелесообразно признавать то, что и так известно каждому: война в Ираке ведётся в основном из-за нефти”.
Разберём “либеральную” аргументацию подробнее. Во-первых, изначальные планы США и Британии, обсуждавшиеся перед вторжением, предусматривали вполне тривиальный прямой контроль англо-американских компаний над нефтяной отраслью Ирака. Бывший директор Отдела британского МИД по Ближнему Востоку Эдвард Чаплин: “Shell и BP не могут позволить себе не получить долю во имя своего будущего... Мы намерены отхватить большой кусок для британских компаний в послесаддамовском Ираке”. Решение об “интернационализации” отрасли при жёстком контроле со стороны иракского государства было
Во-вторых, там, где присутствие американских компаний не столь бросается в глаза, их доминирование зачастую тотально. Так, львиная доля весьма доходных подрядов на бурение, строительство скважин и ремонт оборудования в Ираке досталась четырем американским компаниям - Halliburton, Baker Hughes, Weatherford International и Schlumberger.
В-третьих, и это главное, ключевым бонусом для США является отнюдь не прямолинейный контроль американских компаний над иракской нефтяной отраслью. Стратегической целью Вашингтона является прежде всего появление на мировом рынке новых нефтяных ресурсов - и, как следствие, снижение нефтяных цен.
Вернёмся в 2000-й. Известно, что решение о вторжении в Ирак было принято ещё до 11 сентября - и его мотивы были достаточно прозрачны. На тот момент было уже ясно, что рост цен на нефть в перспективе неизбежен. Ирак с его вторыми по величине запасами нефти в мире являлся очевидным резервом - однако его нефтяной экспорт, ограниченный санкциями и сомнительным состоянием подорванной цепочкой войн и эмбарго экономики, отнюдь не процветал. До начала войны с Ираном в 1980 году в Ираке добывалось 3,6 млн. баррелей нефти в сутки. В 1990 году, перед первой войной в Персидском заливе, добыча снизилась до 3,2 млн. баррелей. Позже сократилась ещё больше - до 2-2,4 млн. баррелей. Перед вторжением США в Ирак в 2003 году она составляла 2,7 млн. баррелей в сутки при том, что общим местом считалось, что страна потенциально может за 6-10 лет нарастить добычу до 6 млн. Эта оценка была вполне консервативной - из 78 иракских месторождений разрабатывалось 20, при этом небезосновательно предполагалось, что надлежащая геологоразведка в западной пустынной части страны способна утроить доказанные запасы.
Однако фактически наращивание нефтяного экспорта Ирака означало, что враждебный американцам режим, благополучно полузадушенный санкциями (уровень промышленного и сельскохозяйственного производства в стране составлял 30%-40% довоенного), снова получит доступ к потоку нефтедолларов. Де-факто речь шла о возрождении режима Саддама как реальной военной и экономической силы, причём, возможно, более серьёзной, чем в 1991-м. Иными словами, Ирак должен был нарастить экспорт нефти, но это должен был быть контролируемый Ирак. В итоге на Багдад двинулись “Абрамсы”.
В нефтедобычу оккупированной страны было немедленно инвестировано $2,3 млрд., и спустя год после вторжения производство уже приблизилось к уровню 2003 года - суточная добыча в 2004-м достигла 2,4 млн. баррелей. Однако затем длительная партизанская война, в ходе которой проходящий через “суннитский треугольник” нефтепровод взрывали весьма часто, затормозила рост экспорта и производства. Тем не менее, довоенный уровень был достигнут к 2007-у.
Сейчас уровень добычи составляет 3,2 млн. баррелей - то есть восстановился до уровня 1990-го года. К 2015 году её планируется удвоить, а потенциально довести до 12 млн. баррелей - что больше, чем у Саудовской Аравии, составляет больше трети нынешней добычи ОПЕК и превышает по масштабам весь нефтяной импорт США. При этом заметная часть нефтедолларов окажется в Америке - не считая Halliburton и К°, Ирак уже анонсировал закупки вооружения в Штатах на сумму $13 млрд. Безусловно, контракты и сдерживание цены нефти могут компенсировать чудовищные расходы американцев на войну в Ираке ещё очень не скоро. Однако следует учитывать, что изначально расходы оценивались в $50-80 млрд., а оценки в $200 млрд. считались алармистскими и служили поводом для увольнения. Иными словами, начиная вторжение, в США предполагали, что оно окупится в течение нескольких лет.