Газета "Своими Именами" №51 от 17.12.2013
Шрифт:
Однако Генштаб, определив срок начала войны не ранее 1 июля 1941 г., готовность второму оперативному эшелону округов назначил также к 1 июля. Эта ошибка привела к потере драгоценного времени в условиях, когда уже было ясно, что нападение немцев – вопрос ближайших дней. В итоге только 15 июня, через двое суток после директивы НКО штаб КОВО начал рассылать в дивизии свои давно заготовленные директивы на выступление. Затем последовали затяжные сборы, съевшие еще два-три дня, и только кое-где 17-го, а в основном – 18 июня дивизии двинулись в районы развертывания (Баграмян И.Х. «Мои воспоминания», с.203),
Еще хуже получилось в ЗапОВО. Здесь войскам поставили задачу 12 июня, в путь они двинулись 18-19 июня, а 24-я стрелковая дивизия генерал-майора Галицкого – и вовсе 22 июня. От директивы Генштаба до выступления войск прошло шесть-десять суток.
Можно было бы, конечно, свалить такую задержку на Сталина. Мол, это он ошибся со сроками на 8-10 дней и держал генералов за руку. Вот только куда в таком случае девать «выводы» историков, что Сталин ожидал нападения немцев не ранее 1942 года?
Таким образом, главнокомандование РККА вместе с командующими округов явно не торопилось. Ведь по расчетам Генштаба, к середине июня немцы еще не сосредоточили почти треть своей армии – около 50-60 дивизий, а для этого потребуется никак не меньше 3 недель времени. И то, что неожиданным выдвижением приграничных дивизий первой волны Главнокомандование РККА действовало вопреки своим планам и расчетам, говорит о том, что руководство страны поняло, что наркомат обороны ошибся с оценкой обстановки — немцы могут начать раньше 1 июля. В связи с чем из Кремля начали дергать наркомат обороны, чтобы тот шевелился быстрее.
Но даже при такой ошибке и с такими задержками на 18 июня 1941 года по планам развертывания и прикрытия перебрасывались (или готовились к переброске) к немецкой границе 78 советских дивизий. К 18 июня оставались в полевых и стационарных лагерях только приграничные дивизии и второй эшелон армий прикрытия. Но находиться им там оставалось недолго.
Вряд ли стоит особо рассматривать расхожую глупость, будто Сталин не доверял информации советской разведки. Мы уже убедились, что решение о начале стратегического развертывания Вооруженных Сил СССР было принято именно на основе разведывательной информации. Это естественно, по-другому быть просто не могло.
Что нападение Германии состоится летом сорок первого ни для кого в руководстве СССР тогда не было секретом. Один из шефов НКГБ-НКВД генерал П. Судоплатов писал:
«Красивая легенда об игнорировании предупреждения разведки о начале войны Германии против СССР не соответствует действительности. О том, что война будет, все знали, знали, что она начнётся летом».
В вопросе доверия Сталина сообщениям разведки проблема состоит как раз в обратном – стоило ли доверять информации разведки в той степени, как реально ей доверяло руководство СССР? Сколько в том огромном потоке информации, что направили в Москву советские разведслужбы, было правды и насколько, к примеру, командование РККА и Сталин отличали правду от дезинформации?
Вспомним момент, который потом очень дорого обошелся советскому народу. В решающий период подготовки к отражению гитлеровской агрессии наша разведка вместе с Генштабом в течение двух месяцев дезинформировали руководство
Создается впечатление, что советская разведка соревновалась с немецкой – кто больше дезориентирует советское руководство. Хотя объективно нашей разведке и Генштабу пришлось очень тяжело. Поскольку для сокрытия места главного удара, даты нападения и способа нанесения удара немцы ввели в действие небывалую до тех пор систему дезинформации. Условно ее можно разделить на два уровня.
Первый уровень состоял в следующем. Поскольку скрыть сосредоточение у советских границ огромной армии вторжения в принципе невозможно, то это чуть ли не в открытую подавалось так, будто немецкие войска находятся в Польше для ввода в заблуждение англичан перед высадкой на Британские острова. Такая установка путем различных слухов, а также прозрачными намеками через ведомство Геббельса распространялась среди массы обывателей и военнослужащих Третьего рейха.
Конечно, подобным способом ввести в заблуждение советское руководство было невозможно. Это делалось для того, чтобы преждевременно не будоражить слухами о войне против СССР свое население и личный состав вермахта. Но в основном такая дезинформация служила скорее для использования в межгосударственных отношениях на дипломатическом уровне: Гитлер старательно изображал, что это направлено против Англии, а Сталин делал вид, что этому верит. До последнего момента никто не хотел показать, что именно он является инициатором ухудшения и разрыва советско-германских отношений. И, следовательно, виновником развязывания войны. (Именно поэтому в Сообщении ТАСС от 13 июня сказано, чтопереброска германских войск в восточные районы Германии связана с мотивами, не имеющими касательства к советско-германским отношениям.)
Второй уровень дезинформации был гораздо изощреннее. В свою очередь его можно разделить на три главных направления.
Чтобы скрыть характер предстоящей войны и способ нанесения первого удара, немцы убаюкивали командование Красной Армии мыслью, что в начале войны основные усилия авиации будут направлены на удары по промышленным объектам и центрам – для экономического ослабления СССР. Отсюда советское командование должно было сделать вывод, что Германия нацеливается на затяжную войну и потому начало войны будет относительно спокойным.
Второе направление дезинформации скрывало суть плана «Барбаросса» и направление главного удара. Для этого немцы по разным каналам подсовывали нам детали своих первоначальных, впоследствии отвергнутых, вариантов плана нападения на СССР.
И наконец, для сокрытия даты нападения нашей агентуре в качестве таковых последовательно и упорно подсовывались сроки от второй половины мая до 15 июня включительно. Но назначенные сроки проходили один за другим, а нападения всё не было и не было. Это помогло командованию РККА еще крепче утвердиться в своем тяжком заблуждении, что война начнется не ранее начала июля 1941.