Газета Завтра 10 (1059 2014)
Шрифт:
А в дневнике, напоминает архимандрит, царь записал: "кругом измена, трусость, обман". А что ему оставалось написать? В свой час то же самое напишет и Чубайс. Но в чем и когда сам-то Николай выказал смелость, а не трусость, верность народу, а не измену ему? Не в день ли кровавой Ходынки с балом во французском посольстве? Не 9-го ли января 1905 года, когда сотни тысяч рабочих Петрограда с женами, детьми и стариками, с хоругвями и его портретами пришли к Зимнему дворцу с мольбой о защите против живодёров-фабрикантов, а он, царь, встретил их залпами. Тут и трусость, и измена своему народу, и предательство -всё.
А.Кондрашов заканчивает статью о фильме сожалением о том, что "далеко не о всех" предателях в нём рассказано. Я добавлю ещё вот что. Нельзя объять необъятное. И гораздо е, страшнее то, что покойного президента, срочно по телефону доложившего американскому о ликвидации Советского Союза, т.е. о своем предательстве родины, чтят до сих
Константин Сёмин: «Молчать больше нельзя»
Андрей Фефелов
6 марта 2014 1
Политика Общество
Автор фильма «Биохимия предательства» отвечает на вопросы «Завтра»
Андрей ФЕФЕЛОВ. Константин, ваш фильм "Биохимия предательства" произвёл большое впечатление на наше общество. Первые несколько дней он был в топе интернетовских обсуждений. Расскажите немного о себе, о своем творческом пути.
Константин СЁМИН. Здесь все просто. Работаю на российском телевидении 14 лет. Был корреспондентом, собкором в США, ведущим ночного выпуска новостей, сейчас в большей степени занят документальными проектами. Благодарен судьбе и доброй воле начальства за возможность быть очевидцем многих событий, которые вошли или еще войдут в учебники истории. Моей стартовой журналистской специализацией была экономика, а первые шаги в профессии (еще до прихода в "Вести") совпали по времени с так называемым вторым переделом собственности в нашей стране. Мне довелось с очень близкого расстояния увидеть многих сегодняшних хозяев жизни - в момент, когда они вели друг против друга настоящие войны: делили горнообогатительные и металлургические комбинаты, НПЗ, штурмовали заводоуправления, переписывали реестры акционеров, покупали национальные телеканалы и создавали политические партии, давали первые интервью. Возможно, именно поэтому во всем происходящем я по инерции ищу экономический подтекст.
Андрей ФЕФЕЛОВ. Как я уже сказал - на фильм отозвались многие. Мне кажется, что самая острая и парадоксальная реакция была у потенциальных героев этого фильма. То есть от людей, которые не мыслят себя как часть России, её истории, и фактически занимают предательскую позицию во всех политических коллегиях. Наверняка вы отслеживали всевозможные реакции, реплики о фильме, что это были за "отзывы"?
Константин СЁМИН. Конечно, резонанс в этом случае был достаточно важен. Он позволяет судить, в какой степени угрожающий диагноз, поставленный нами в фильме всему современному обществу, подтверждается на практике. Очень многие упрекали нас за то, что в фильме мы позволили мерзавцам открыто рассуждать, философствовать на тему гипотетического, а для кого-то - уже свершившегося - предательства. Однако в том и состоял замысел: нам важно было проверить защитные инстинкты аудитории, понять - вызывает ли предательство отторжение или для большинства сегодняшних телепотребителей уже не существует ни очевидного добра, ни очевидного зла. Как выяснилось, тема предательства - это воспаленный нерв нашего общества. Может быть, мы и не здоровы, зато, по крайней мере, живы. Второй важный момент: фильм был нацелен не только на широкую, массовую аудиторию. Прекрасно осознавая, что война мировоззрений продолжается и в нашей властной элите, что власовщина с начала 90-х проникла в саму управленческую вертикаль, мы хотели продемонстрировать и государству - как далеко зашла ситуация, чем все может закончиться, если не будут предприняты срочные меры. Этот фильм, вопреки тому, что о нем говорят, не был заказан государством для борьбы с оппозицией - либеральной или националистической. Это абсолютно авторская работа, наш собственный взгляд. И больше ничей.
Андрей ФЕФЕЛОВ. Константин, почему "Биохимия предательства"? Речь идёт о какой-то психофизической предопределенности?
Константин СЁМИН. Самый важный тезис, который мы старались донести с помощью "Биохимии", - не связан с эволюцией предателя как личности. Это все-таки микроуровень, а он, на мой взгляд, вторичен. Мы хотели поговорить о преемственности предательской логики, которая из эпохи в эпоху остается одинаковой. В России предательство всегда начинается с утверждения о том, что интересы (а, следовательно - жизнь и благополучие) отдельной личности, индивидуума, важнее интересов коллектива, общества, государства. Эта гибельная для страны либеральная мифологема, ставшая для многих
Украина в проказе
Михаил Кильдяшов
6 марта 2014 0
Политика Культура Общество
Как бы ни пытались отдельные политологи и социологи уподобить события, происходящие сегодня на Украине, череде оранжевых революций по шарповской схеме, очевидно, что украинская трагедия - это адский сплав технологий, влекущий за собой небывалые апокалиптические последствия. Одним из главных "взрывателей" Майдана стала так называемая "виктимизация", при которой народу внушается мысль о его жертвенном статусе, постоянном притеснении и угнетении.
Это в свое время сработало и на Кавказе, и в Средней Азии, и в Прибалтике. Но виктимизация всегда казалась бессильной там, где присутствует мощная этническая скрепа, как в случае с восточными славянами, когда понятия "малоросс" и "великоросс" воспринимаются исключительно как географические. Однако вопреки исторической и генетической памяти на уровне украинского коллективного бессознательного архетип славянского братства был разрушен.
Дело в том, что виктимизация включает в себя два основных компонента, две мифологемы: "образ вековечного врага" и "образ великого предка". И если раньше эти образы для русских и украинцев были точками единения, когда великие предки были представлены Владимиром Крестителем и Тарасом Бульбой, а вековечные враги - фашистскими агрессорами и содомитской Европой, то теперь украинский мир сорвался со своей орбиты, и ценностные полюса поменялись местами.
Существует определенный закон мифологизации, согласно которому "свято место пусто не бывает", и если десакрализуется одна святыня, то ее место непременно занимает другая. А как известно, мир состоит из бинарных оппозиций, и потому на место света может прийти только тьма, под какой бы благообразной личиной она ни скрывалась. Так, если сносятся памятники советским вождям и солдатам, то тут же возникают СС-овские мундиры, Бендера становится национальным героем, Гоголь оказывается сугубо украинским народным писателем, на которого так вероломно посягнула русская культура, а "мать городов русских" представляется одной из виднейших столиц с европейскими стандартами жизни.
Да только грезы о культурной самобытности в условиях глобализационного прокрустова ложа Евросоюза, как и мечты об экономическом процветании на правах сырьевого придатка, - это сказка об острове Буяне и легенда о Китеж-граде, которые, быть может, наши братья еще не позабыли. Если же из коллективного бессознательного вытравлен уже и общеславянский фольклор, то будет полезным вспомнить одну сказку из собрания Афанасьева.
Сюжет сказки таков: купили хлопцы "рушницу" и решили ее испытать. Забили сразу семь зарядов и пальнули в сторону врага. Рушница, естественно, разорвалась, оглушила хлопцев, разбросала их в разные стороны. А один из них подумал: если уж здесь так громыхнуло, то у врагов наверняка все разнесло. То же самое происходит и с евроинтеграторами: как ни стреляй в сторону России и Таможенного союза, в итоге оглушит только саму Украину.