Газета Завтра 17 (1066 2014)
Шрифт:
Путин и большинство
Николай Коньков
24 апреля 2014 2
Политика
О главном в президентском выступлении
"Прямая линия" президента РФ 17 апреля продолжалась почти четыре часа. За это время "право слова" было предоставлено всем: и жителям воссоединенного с Россией Крыма, и пострадавшим от наводнения дальневосточникам, и "мастерам культуры", и крестьянам, и пенсионерам, и рабочим, и спортсменам, и либералам,
В общем, с точки зрения репрезентативности - почти образцово-показательное мероприятие. И с точки зрения формата - тоже: "острые" вопросы задавались вовремя, дозированно и не "за гранью фола". На высоте был и сам главный герой - демонстрировал прекрасную физическую форму, много шутил и практически не ошибался. Пожалуй, было два исключения: один пассаж о железном занавесе, который учредил все же Черчилль в своей Фултонской речи, а отнюдь не Советский Союз; и второй - относительно Новороссийска, который был основан только в 1838 году и собственно к завоеваниям в Новороссии при Екатерине II, разумеется, никакого отношения не имел. Но, возможно, и это было сделано нарочно, под "американский стандарт", чтобы президент не выглядел таким уж всезнающим.
Конечно, при "крымском" рейтинге поддержки Путина, зашкаливающем в России за 80%, эта "прямая линия" должна была оказаться триумфальной - она таковой и оказалась.
Вряд ли при этом она транслировалась на Женеву, где в тот же день проходили переговоры по Украине с участием России, США и Евросоюза, но лишний раз продемонстрировать "позицию силы" и реальные масштабы поддержки позиции Кремля внутри страны и за рубежом - явно не мешало.
Это что касается "антуража".
Что касается содержания, то оно было, несомненно, многослойным. Что-то посылалось "западным партнерам", что-то - российской номенклатуре, что-то - либералам-западникам, что-то - украинцам и разным прочим шведам. Но основной "мессидж" путинского выступления полностью соответствовал "правилу Штирлица": что бы ты ни говорил, всегда запоминается последняя фраза. Эта последняя фраза, причем выбранная самим российским президентом, была посвящена русскому народу. Такой разворот не был похож на сталинский тост, посвященный русскому народу-победителю. Но никакой победы, тем более - окончательной, пока нет, а над страной висит смертельная угроза со стороны противника, который многократно сильнее сегодняшней России.
"Мне кажется, ведь только у нашего народа могла родиться известная поговорка: "На миру и смерть красна". Как это так? Смерть - это что такое? Это ужас. Нет, оказывается, на миру и смерть красна. Что такое "на миру"? Это значит - смерть за други своя, за свой народ, говоря современным языком, за Отечество.
Вот в этом и есть глубокие корни нашего патриотизма. Вот отсюда и массовый героизм во время военных конфликтов и войн и даже самопожертвование в мирное время. Отсюда чувство локтя, наши семейные ценности. Конечно, мы менее прагматичны, менее расчётливы, чем представители других народов, но зато мы пошире душой. Может быть, в этом отражается и величие нашей страны, её необозримые размеры. Мы пощедрее душой. Я никого не хочу при этом обидеть. Ведь у многих народов есть свои преимущества, но это, безусловно, наше Нам, безусловно, есть что взять у других народов ценного и полезного, но мы всегда, сотнями лет опирались на свои ценности, они нас никогда не подводили, и они нам ещё пригодятся".
Данные формулы появились отнюдь неслучайно. Эти слова Путина еще острее "заточили" тот самый главный "мессидж", или, говоря, по-русски, посыл его выступления, который был чуть ранее, в ответе на вопрос некоего Ильи Белова из Москвы, обозначен фразой: "Мы должны, конечно, ориентироваться на мнение большинства и, исходя из этого мнения, принимать решения, строить свою политику
Лично я не склонен сотворять себе кумира из фигуры действующего главы Российской Федерации и не могу ставить знак равенства между Путиным-человеком и Путиным-президентом, поскольку в последнем случае речь идёт о политической функции - функции, которая вообще не по силам одному человеку. Человек, которого называют президентом, - лишь малая, хотя самая видная и важная, часть целого механизма, осуществляющего данную политическую функцию. Но только лично Путин Владимир Владимирович, 1952 года рождения, в данном случае решал, какой вопрос вынимать из специально подготовленной для "прямой линии" папки и отвечать на него от президентского имени.
Поскольку почти 80% населения современной Российской Федерации являются этническими русскими, совершенно понятно, что нельзя ориентироваться на "большинство", не ориентируясь на русское большинство.
В современной России есть и другое несомненное большинство: большинство неимущих россиян, живущих возле официально обозначенного "порога бедности", по обе его стороны.
И то, что из двух этих большинств президентское предпочтение было открыто отдано первому, а не второму, совершенно понятно. В современных военно-политических и финансово-экономических условиях гораздо проще присоединить к России Крым, чем реально и ощутимо - то есть хотя бы процентов на десять - повысить уровень жизни населения страны.
Но если попытаться отвечать на вопрос о том, почему вообще возникла необходимость подобного выбора, зачем Путину и Кремлю понадобилось апеллировать к большинству, то здесь никаких вариантов нет, всё однозначно.
В мире бушует глобальный кризис. И речь идёт о том, кого, согласно русской народной сказке, "звери в яме" съедят первым, у кого "хуже всех имечко". Америка, с её растущим как на дрожжах (по триллиону долларов в год) федеральным долгом, ищет, кого бы "раскассировать", и один из первых кандидатов на эту незавидную роль - условный "СССР-2", который, по ряду оценок, располагает в нашей стране и за рубежом активами на сумму от 6 до 8 триллионов долларов. Главным гарантом сохранности этих активов весь "постсоветский период" был и продолжает оставаться российский ракетно-ядерный щит и меч.
Но их не только нужно всегда держать в руках наизготовку - те, кто их держат, должны понимать, во-первых, для чего нужна такая тяжесть, во-вторых, против кого, в случае необходимости, весь этот арсенал можно и нужно применить. Если общество разобщено и демобилизовано, эту опцию можно списывать из актива в пассив. И идти добровольно сдавать валюту в казначейство США, как это пытались устроить на Кипре и на Британских Виргинских островах. Но тогда - за что боролись, зачем устраивали "перестройку" и "рыночные реформы"?
Нынешний патриотизм президента Путина (подчеркну еще раз - как президента, а не человека) во многом проистекает из необходимости решить эту дилемму. И есть всё более растущие шансы на то, что в процессе решения оной Кремль столкнется с другой необходимостью - резкого повышения общего геостратегического потенциала российского общества, которое невозможно в условиях вопиющей социальной несправедливости и тотальной бедности населения. И ему придется, сказав патриотическое "А", сказать и вполне социалистическое "Б", обеспечив гражданам России - не на словах, а на деле, - высокий уровень образования, здравоохранения и социальных гарантий.