Газета Завтра 199 (38 1997)
Шрифт:
Тут, увы, не все сказанное — правда. Правда, что Строев — член Политбюро ЦК КПСС предчувствовал кончину партии. Правда, что он создал себе “запасной аэродром” — институт селекции плодовых культур. Но позвал жену приземлиться на этот аэродром Егор Семенович не 19, а 22 августа 1991 года. Три дня, набрав воды в рот, Строев сидел на Старой площади и ждал: кто кого одолеет — ГКЧП Ельцина или Ельцин ГКЧП.
Неправда и то, что будучи высшим деятелем КПСС, Егор Семенович спал и видел себя директором института, и что селекция плодовых культур — его любимое дело. Спустя два года после кончины партии он решительно оставил пост директора института и столь же решительно взялся завоевывать голоса на выборах
Любимое дело Егор Семеновича — власть. Без страстной любви к ней он никогда бы не поднялся от партбюро колхоза до Политбюро ЦК КПСС. Строев любит власть, любит иметь много власти, но не любит рисковать ради еще большей власти.
Летом 1993 года Строев принимал в своей загородной резиденции в Орле Руслана Хасбулатова. Между ними было полное взаимопонимание: надо остановить разрушительные реформы Ельцина. Но грянул антиконституционный указ N 1400, и губернатор Строев, как и в 1991 году секретарь ЦК Строев, воды в рот набрал. Можно поддержать идейных союзников в Верховном Совете, выслав им на помощь батальон ОМОНа, и в случае их победы стать героем и получить много власти. Но лучше синица в руке, чем журавль в небе.
Если сравнить публичные выступления Строева и Зюганова, то в них можно обнаружить немало общего. То есть, по большому счету, они являются единомышленниками. Но в ходе президентской кампании 1996 года Строев отказался поддержать лидера КПРФ не только поступком, но и словом. На вопрос: кто для него предпочтительней — Ельцин или Зюганов? Строев отвечал: “Кого народ выберет, тот и будет предпочтителен”.
Оппозиционный в мыслях, но не склонный к действию, к борьбе и риску, орловский губернатор Строев вполне устраивал режим Ельцина на посту председателя СФ до сего дня и вдвойне его устроит теперь, когда Совет Федерации сделался независимым от Кремля. Словесная оппозиционность Строева будет радовать слух недовольных режимом членов СФ и будет подвигать их на произнесение гневных речей и сногсшибательных постановлений. И это замечательно. Пусть в верхней палате парламента кипят страсти и накаляются микрофоны. Пусть там выдвигаются самые жесткие требования. Главное, чтобы Совет Федерации не взялся добиваться выполнения этих требований внепарламентскими методами, чтобы он не обратился к народу и не принялся организовывать его выступления против режима.
Есть поговорка: “Стадо баранов во главе со львом сильнее, чем стая львов во главе с бараном”. Сейчас трудно вычислить, где больше баранов и где больше львов — в Кремле и в Доме правительства или среди губернаторов России. Но совершенно очевидно, что центральная исполнительная власть ныне сильнее региональной исполнительной власти. И последней никогда не добиться значительных уступок от первой, пока во главе ее органа — Совета Федерации — будет находиться Егор Строев, спина которого всю его жизнь всегда покорно склонялась перед большей на сей день силой.
PS. Неприкрытое холуйство главы Совета Федерации страна увидела на днях во время визита Ельцина в Орел.
— Ну вот, а говорят — тут “красный пояс”, — промямлил ублаженный приемом Ельцин.
— “Красный” значит “красивый”, — лизнул президентский башмак Строев, призывая забыть тот факт, что две трети орловчан в 1996 году голосовали против Ельцина.
УСЫ ( штрихи к портрету Александра Руцкого )
Александр Синцов
Усы Руцкого — это мистерия русской современности под стать гоголевскому “Носу”. Они проживают собственную судьбу, все остальное тело — лишь пьедестал для них, манекен в витрине фирменного магазина “Усы”.
Если ороговелая поросль на мужском лице — от Бога, и можно еще как-то понять и бритого, то человек, который оставляет на своем лице только усы, — непостижим.
С
Хотя на этом схожесть и заканчивается, ибо у Руцкого усы неотразимо генеральские.
В 1991 году они обольстили Ельцина.
В 1996 — оппозицию вместе с НПСР.
А в промежутке к ним пылал любовью и весь простодушный русский народ — эти усы казались геройскими в 1993 году.
Нынче, расчесанные специальным гребешком и надушенные, они щекочут красотку из города Рыльска, что в ста километрах от Курска. Терзают ревностью ее супруга-лейтенанта, бывшего активиста “Державы”, отвергнутого в пользу усов.
Уездная дамочка держится очень уверенно. Примерно вот так же и во всех “решениях НПСР относительно Руцкого” поступало нечто пылкое и по-женски самонадеянное: “Ах, оставьте, душечка, уж мне-то он не изменит!”
Человек с репутацией закоренелого перебежчика руками НПСР был посажен в кресло красного губернатора под легкомысленные заверения в преданности. А буквально на другой день припал к ручке старой пассии — Ельцина, с уверениями последнего в глубоком чувстве. И его, кажется, простили.
Такие усы!
На виду у всей губернии решают они (господин губернатор — во множественном числе, как и его усы) свои амурные проблемы. Что было бы убийственно для любого самого усатого американского сенатора, то лишь прославляет “ваше превосходительство” в русской глубинке. Они изволят гусарить, а лукавый курский мужик думает так: вот обженит его наша Ирка — и станет землячка в палатах править, к ней с челобитной можно, ее двоюродный дядя мне сват…
Личное и общественное — неразрывно и для “них”. Если до Рыльска плохая дорога, то пылкому любовнику ничего не стоило облагодетельствовать губернию, залить тракт новым асфальтом. Как приятно потом в закатный, романсовый час мчать к милке на новеньком “ауди”, ощущая крылья за спиной. И опять же проницательный курский мужик на обочине, обданный духовитым, одеколонным ветерком гонца за простым, земным счастьем, не укорит его в легкомыслии: высоконравственные партийцы у власти сколько лет тянули с ремонтом, а “они” — укатали.
Исполать!
Они пылкие и дерзкие во всех своих проявлениях. Любят стоять в своем кабинете перед картой, озирать территорию “государства курского”. Довлеющее над ними благородное эстетическое сознание диктует принятие решений. Двадцать восемь пестрых заплат, районов области, на карте не гармонируют с их представлением о целостности и суверенитете вверенных земель. Срочно созывается собрание, и перед чиновниками ставится задача по сокращению количества районов до восьми.
Если их предшественники по уничтожению русских поселений оперировали термином “неперспективные деревни”, то они говорят: “неперспективный райцентр”. Выживаемые прежними реформаторами из деревень, русские люди сумели закрепиться в райцентрах, не пустились в распыл по большим городам именно потому, что эти мини-городки были устроены по образу и подобию крупных полисов, в иных даже и театрик самодеятельный теплился. А усатый реформатор покусился и на этот последний оплот глубинной русской жизни — райцентр.
Художники по натуре, “они” тонко чувствуют пропорцию во всем. Из двадцати восьми городков делают восемь. А численность своих заместителей с восьми увеличивают точненько до двадцати восьми. “Как у Немцова!” Тут не поспоришь. На треть сокращают инвестиции в промышленность области и ровно три миллиарда затрачивают на реконструкцию собственной резиденции, устанавливая три контрольно-пропускных пункта на пути к своему кабинету и назначая на должность полицмейстера брата Михаила, а для симметрии брата Владимира ставя главой “Скотопрома”. Одного сына — делая советником по экономике. Другого — главным аптекарем.