Газета Завтра 201 (40 1997)
Шрифт:
В-третьих, под лозунгом “возврата к шариату” намечается тотальный выход региона за пределы правового поля. Провозглашается верховенство “закона Аллаха”, но на деле шариат не возникает. Нет ни институтов, ни бесспорных авторитетов, ни, главное, желания: в расколотом по тейповым и родовым принципам обществе, при обилии созданных на территориально-родовых принципах банд, — шариата боятся, как легитимации власти одной банды. Поэтому реально происходит не замена нормативности российского права на нормативность исламского, а отмена единой нормативности вообще, с возвращением в середневековье конкуренции частных трактовок родового права — адата.
В связи с последним особенно тревожными выглядят попытки Чечни обрести международную легитимацию через ислам. Не может не наводить на размышления сходство наименований географически очень далеких явлений — “Нации Ислама” американского политического диссидента Луиса Фаррахана (год назад сотрясшей США “маршем миллиона мужчин”), и “Исламской нации” М.Удугова. Это сходство становится особенно актуальным после недавнего дружественного визита к Фаррахану лидера Союза Мусульман России Н.Хачилаева, одновременно высказывающего особые симпатии к исламским тенденциям в Чечне.
В этих условиях двусмысленная страусиная политика России особенно губительна. Восстановление трубопровода в Чечне и одновременные заявления Немцова об альтернативной трубе в ее обход могут быть эффективны лишь с позиции уверенной в себе силы. Но они теряют смысл, когда секретарь Совета безопасности угрожает “адекватным ответом” на высылку российских представительств из Грозного, но одновременно произносит дипломатическую бессмыслицу вроде “чрезвычайно широких прав Чечни в пределах ТЕРРИТОРИИ РФ”, а затем едет к изгнанным представителям России обсуждать технологии выплаты денег чеченским пенсионерам.
Ни независимости, ни войны, выждем, авось рассосется — стратегия для России не только унизительная, но и проигрышная. Осмысленной и оправданной может быть лишь одна стратегия: борьба за свои цели другими, не менее эффективными средствами, и на тех полях, где у чеченских радикалов нет на руках козырей. Если это политическая и экономическая блокада, о которой так громко кричит в последнее время Удугов,- то блокада реальная и эффективная. Если это экономическая помощь и политическая поддержка — то поддержка такими механизмами, которые выгодны России, и тем силам, которые готовы на конструктивный диалог.
Но для такой политики — и вообще для любой осмысленной политики — необходим ее Субъект. Необходимо, чтобы внутри верхушки российской власти был минимальный консенсус относительно целей — хотя бы перед лицом Общей, подчеркнем это обстоятельство, и Сверхкрупной Угрозы. И в связи с явным отсутстви- ем такого Субъекта, такого консенсуса и даже действительного осознания Угрозы зададимся очередными тягостными вопросами.
Не есть ли новый виток кавказского и чеченского обострения следствие тревоги определенных групп вне России и в ее властной элите, связанной с возможным действительным усилением централизованной российской государственности? Не является ли нынешняя кавказская напряженность результатом опережающих действий на ослабление и развал этой государственности?
Не
Не есть ли кавказское обострение в значительной мере просто технология, при помощи которой некоторые отодвинутые от управления региональными процессами фигуры и кланы пытаются доказать, что без них ничего не получается и что они воистину незаменимы?
И не является ли, наконец, провокационное конструирование крупной властной сшибки в Москве, уже очевидное даже неискушенному обывателю, прежде всего красочной декорацией для отвлечения публики от действительно судьбоносных для России проблем уровня Кавказа, договора СНВ-2, соглашений по ПРО и т.п.?
Список подобных вопросов можно и должно множить. Ибо лучше блуждание в лабиринте аналитических подозрений, чем романтическое ухарство в компании квалифицированных шулеров. Ибо цель — выйти из этого аналитического лабиринта на простор реальной политики. Политики, базирующейся на ресурсно-целевой адекватности, на сочетании деликатности и разумной (всегда минимальной, если это политика, а не фарс) государственнической жесткости.
А прорыв к реальной политике, что всем понятно, может осуществить лишь тот Субъект, которого пока нет. И также понятно, что если этот Субъект не появится, Россию очень скоро вышвырнут с Кавказа, а сразу вслед за этим — с Черного и Каспийского морей. И не менее понятно, что на этом процесс не остановится.
И тогда — горе побежденным. А ими будут не “Борисы кровавые” или “недобитые милитаристы”, а вся Россия. И вся ее погрязшая в комплексах и амбициях элита. Которая ВСЯ и ответит. ЗА ВСЕ!
Ю.БЯЛЫЙ
ИЗ НИЧЕГО И БУДЕТ НИЧЕГО ( Россия )
Ю.Бардахчиев
2 сентября — Организация по Договору о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний (ДВЗЯИ) не подтвердила сообщений западных СМИ о якобы проведенных РФ испытаниях на Новой Земле.
16 сентября — И.Сергеев и Е.Примаков на встрече с депутатами Госдумы убеждали ратифицировать Договор СНВ-2.
19 сентября — В ходе недавних учений “ЦентрАзбат-97” генерал Джон Шихан заявил: “Идея состоит в том, чтобы дать понять, что на земле нет страны, до которой мы не могли бы добраться”.
27 сентября — Е.Примаков и М.Олбрайт подписали в Нью-Йорке Договор о разграничении стратегической и нестратегической ПРО.
В военно-политической области государства довольно эффективно могут скрыть друг от друга отдельные аспекты военных программ, конкретные изобретения и разработки, хотя и это становится все труднее. Но уже на уровне военно-стратегических концепций, а тем более долгосрочной государственной политики, задача становится чуть ли не невозможной. Тем не менее, и здесь можно попытаться сохранить тайну, сделав ее неузнаваемой в череде “явностей”. Не имея возможности засекретить ведущую тенденцию своей политики, страна прячет ее среди других фальшивых или полуфальшивых тенденций. То есть поступает по рецепту героя детективных рассказов Честертона патера Брауна: “Где умный человек прячет лист? В лесу”.