Газета Завтра 202 (41 1997)
Шрифт:
В то время в институте зарплату не давали уже полгода. И никаких изысканий на строительство новых предприятий не велось и не предвиделось. Людям нужно было на что-то хлеб покупать. И в комнатку под лестницей стали забегать все чаще. Наконец, акции понесли нашему “фирмачу” пачками. И пришел день, когда он пожаловал к директору института и заявил о своем совладении зданием и имуществом в пропорции три к двум не в пользу директора. И коли в здании насчитывалось десять этажей, то, следовательно, шесть из них уже принадлежали ему. Он попросил уплотниться, и через неделю в двух этажах открыл мебельный салон. А другие стал переоборудовать под склады
Произошло массовое увольнение тысячи инженеров, самые счастливые из которых устроились дворниками и сторожами. Остальные встали в очередь безработных. А кабинет директора занял этот молчаливый лысоватый человек по фамилии Парыгин.
Для кузбасского активиста 1989 года сия фамилия значит очень много. Он был главным советником у Междуреченского и Асланиди. Именно он чаще всех летал “на согласования” в Москву и первым взял на себя “черное, неблагодарное” дело создания посреднической организации по торговле углем, героическое дело по разрушению торговой монополии.
Пока он был на новом поприще первым и один: навар был невероятный, именно в то время шахтеры тешили себя иллюзией экономической победы, получая в десять раз больше тех забойщиков, которые не рискнули торговать “свободно”. Но буквально через полгода Парыгина прижали. Он счастливо вывернулся от рэкета, залег на дно изыскательского института и, выждав время для прыжка, опять вознесся к благам мира сего. Деньги, которые он теперь “крутит” в своих торговых операциях с мебелью, — из тех самых, невыплаченных шахтерам за пять и более месяцев.
Но главное, он — тот самый Парыгин.
4. В ГЛУБОКОЙ ШАХТЕ
“Не ошибитесь в этикетках! Ведь мафия начала свой путь у нас в Кузбассе под маркой рабочего движения!”
Аман Тулеев. “Без права на ошибку”.
Если выходцы из рабочих комитетов, ставшие перекупщиками, скрытно, как и подобает капиталистам, подавляют и унижают сегодняшних шахтеров, вынуждая их работать бесплатно, то боевики рэкетиров и приблатненные всех мастей вместе с ними открыто плюют на “работяг”. Этим чубайсовским чекистам с двумя-тремя судимостями в биографиях тоже невыгодны теперь забастовки шахтеров, они подзаряжаются от московского рыжего шефа патриотизмом, и дело доходит до того, что атакуют пикеты бастующих на своих иномарках, калечат рабочих.
Когда-то власть использовала сплоченных, агрессивных шахтеров как таран для разрушения Системы, теперь эта же власть использует криминальные формирования для ударов по бастующим горнякам. Интересы власти и криминала в Кузбассе полностью совпали. Если приезжающий сюда Чубайс убеждает в необходимости методичной работы в шахтах, что нужно ему как политику в правящей верхушке, то кузбасская братва наезжает на шахтеров и требует прекращения забастовок, поскольку контролирует торговлю углем и имеет от этого свой процент.
…На шахте “Первомайская” бастовали вот уже неделю. Причем бастовали внаглую, как говорили в Кемерово. “Им же нужно было всего полтора миллиарда долгу выплатить, а им отвалили больше двух. А они опять легли. Хотя другим вообще ни копейки не дали”.
Странность этого монолога состоит в том, что у шахтеров теперь очередность на забастовку, которые превратились в мелкий шантаж главной конторы “Росуголь”. Бастуют не по движению души, не из каких-то даже корпоративных интересов, а — просто по очереди. Есть даже негласный график “залеганий”. Стачка стала второй профессией.
Наглецы с “Первомайской” имели преимущество перед многими
Натаскали досок, ящиков, на шоссе разожгли костер и пристращали Управление, чтобы еще миллиардик подкинули.
Вежливые, политичные до занудства представители главной конторы как всегда приехали торговаться и уговаривать горлопанов, но вернулись ни с чем. По своим каналам связались с угольной мафией, и на утро баррикаду на шоссе сходу протаранил мощный “джип” с тонированными стеклами и без номеров. Шахтеры хотели было грудью защитить “профессиональные интересы”, перекрыли шоссе живой цепочкой. Но “джип” не остановился, попер на них, завалил троих на капот и сбросил в грязь кювета на крутом повороте. Одному поломал ногу, другому ребра. Потом из “джипа” вылетел взрывпакет в знак устрашения, чего оказалось достаточно для прекращения “акции”.
Таким языком разговаривают теперь с шахтерами. Это язык Ельцина, пошедший в обращение с октября 1993-го.
Нынче во время поминального митинга на Смоленской площади в Москве из проезжавших иномарок тоже орали: “Козлы! Козлы!” Завтра — полоснут из автомата или кинут гранату. Бандитам ни к чему как бастующий рабочий, так и восставший народ.
Шахтеры Кузбасса, кажется, начинают созревать для красной идеи. Негласным криминальным комиссарам, приезжающим к ним на разборки, они вынуждены противопоставить комиссаров пролетарских. Вынуждены вооружаться — хотя бы для того, как ни странно, чтобы защитить своих собратьев, объявивших голодовку. Иначе пинками и прикладами их выбьют из забоев сытые и самоуверенные братки из местных бандитских группировок.
— Я бы всех этих бандюков покрошил на месте! — кричал один из “потерпевших” на Первомайской.
А двое других в это время самозабвенно обсуждали новость о том, что какой-то их бывший товарищ вагон купил и снимает навар с каждого рейса за Урал до десяти тысяч баксов.
Живучий деревенский мужик еще силен в шахтерах, многие из которых не теряют кровных связей с тайгой, в перерывах между безденежными сменами становятся собирателями ягод, орехов, грибов.
А “истинные пролетарии”, к своему несчастью получившие когда-то жилье в городе, превращаются в кочевников. Люди не могут регулярно платить за квартиру, задолженность составляет несколько миллионов, ясно, что уже никогда она не погасится. И обнаруживается наглость — как стиль жизни в современном Кемерове и в рабочих кварталах. Наглеют жильцы, не платя городским властям за свои квадратные метры, наглеют в свою очередь и коммунальщики — отключают электроэнергию у таких семей.
Что же делают хозяйки? Конечно же, идут к соседям с просьбой “супику на вашей плите сварить”. Приносят семилитровую бадейку, на кипячение которой тратится немалая сумма, и в следующий раз блудную стряпуху уже не пускают на этот порог. Она по кругу обходит соседей, и в конце концов оказывается вынужденной разводить костер во дворе, сооружать таганок и кухарничать по-походному. Таких летних кухонь можно много увидеть во дворах Кемерова.
5. КОНЕЦ ШЕСТИДЕСЯТНИКА
“До сих пор перед глазами голодные бастующие машиностроители Юрги, потерявшие всякую надежду на жизнеспособность громадного завода”.