Газета Завтра 207 (46 1997)
Шрифт:
Зачем, ведь доходы бюджета от этих продаж смехотворны по сравнению с дивидендами, которые мог бы дать контроль над нефтеэкспортом и распределением валютных поступлений? А только ради того, чтобы связать “горячие деньги” конкурирующих финансовых групп, отвлечь их от прямой борьбы за политическую власть.
На очереди - продажа “Роснефти”, а в перспективе “Транснефти” и “Транснефтепродукта”, то есть предприятий, составляющих базовую инфраструктуру нефтяной отрасли. Здесь логика борьбы за власть диктует уже прямо антигосударственные решения.
Отдать нефтяную инфраструктуру одной из противоборствующих группировок, группе Березовского-Газпрома или группе ОНЭКСИМ, это значит получить еще одного монополиста, еще один Газпром (пока ОНЭКСИМ мирится с нынешней своей ролью инструмента, финансовой базы “молодых
ВР теперь вряд ли откажется от этого предложения - кусок для нее приготовлен очень соблазнительный. И речь идет не только о Роснефти. В ходе визита Ельцина в Пекин было заключено соглашение о строительстве крупного газопровода от Ковыктинского газокон- денсатного месторождения (Иркутская область) в направлении Китая, Южной Кореи и Японии. Лицензию на разработку Ковыктинского месторождения имеет НК “Сиданко” (группа ОНЭКСИМ). ВР в связке с ОНЭКСИМом имеет все шансы получить и эту концессию. В случае победы на аукционе по Роснефти British Petroleum получает, таким образом, контроль над всем азиатским направлением российского газонефтеэкспорта и прекрасный плацдарм для своей общей экспансии на азиатский регион - предмет ее вечных вожделений. Какая роль достанется в этой связке ОНЭКСИМ-банку? Скорее всего, не слишком большая. Он, вероятно, будет обслуживать часть финансовых счетов, а реальный контроль над газонефтедобычей и над экспортной трубой достанется ее британскому партнеру. И вот это будет, действительно, “победа Чубайса”, поскольку будет ослаблен Газпром, который окажется запертым с юга. Если претензии Газпрома на Роснефть и Ковыктинский проект окажутся неудовлетворенными, то у него останется единственный экспортный коридор - в Европу. Коридор, становящийся все менее надежным (Газпром уже испытывает трудности со сбытом).
Впрочем, антигазпромовская экспансия ОНЭКСИМа может и захлебнуться. Против нее выстраивается линия фронта: Госдума (ее черномырдинское крыло) - Совет Федераций (многие губернаторы выступают против проникновения иностранцев в трансрегиональную нефтяную инфраструктуру). Во всяком случае запланированная на 1998 год продажа “Транснефти” и “Транснефтепродукта” скорее всего сорвется. Впрочем, в свете последних событий, может сорваться и продажа Роснефти.
Следующий год обещает быть тяжелым. Возможно, он станет годом отрезвления. Во всяком случае, входим мы в него с минимальным набором иллюзий, многие из которых развеяны обвалом на фондовом рынке. Центробанк и Минфин лихорадочно крепят оборону на своем основном пятачке - на валютном рынке и на рынке государственных ценных бумаг, пытаясь спасти остатки “финансовой стабилизации”. За пределами этого пятачка десяток иностранных инвестиционных компаний (не без участия Сороса) продолжает энергично сбивать цены фондовом рынке, попутно “освобождая” от оборотных средств несколько сотен промышленных предприятий. Этот обвал, надо полагать, освободит хозяйственников от детской веры в чудеса “портфельной” экономики.
Но одни иллюзии уходят, а другие остаются. Так, увы, у многих еще в ходу иллюзии о спасительности “прямых” иностранных инвестиций, которые будут иметь гораздо более тяжелые последствия, нежели иллюзии, уже изжитые. В особенности, если иностранные инвесторы будут получать контроль над базовой инфраструктурой российского хозяйства. Дорогую цену заплатит Россия тогда за межклановые дрязги, за неспособность элиты к серьезным договорам, к ответственному поведению, крупному стратегическому целеполаганию. Ко всему тому, что превышает дрязги вокруг 90-тысячных гонораров.
“Книга о приватизации” в этом случае превратится
А. БАТУРИН
Николай Губенко:
“КАКАЯ ВЛАСТЬ - ТАКАЯ И КУЛЬТУРА”
До 1991 года театр и я сделали все, чтобы вернуть Юрия Любимова, понимая его ошибку, понимая, что ему невыносимо на Западе. Понимая, что он режиссер сугубо советских компонентов.
Что я имею в виду? Вспомним интервью, в котором Любимов обрушился с критикой на итальянцев за то, что ограничивают его свободу действий. Любимов писал письма генеральному секретарю итальянской компартии Берлингуэру с просьбой оградить его от пожароохранных служб в театре в Болонье, где он работал: пожарные не давали на сцене закрыть какой-то выход. Главный итальянский коммунист Берлингуэр был просто в ужасе, не мог понять, почему советский диссидент обращается к нему с такой просьбой. В Италии пожарные не подчиняются никаким идеологическим указаниям. Это был типично советский подход - жалоба в инстанции. Так было и во Франции, когда компартии Франции тоже “досталось” от Любимова за что-то его не устроившее… Налицо была все большая политизация, а вместе с ней и деградация прекрасного режиссера. На Западе он, как правило, клишировал спектакли, давно поставленные на Таганке, да еще стал специалистом по опере. (Недавно наша публика стала свидетельницей его экзекуции над “Пиковой дамой” П. И. Чайковского). Как он сам говорит о себе в этом контексте: “Я был оперо-уполномоченным”.
В. Б. Может быть, вспомнилась многолетняя работа в НКВД?..
Н. Г. Того успеха, которым пользовался Любимов на Таганке, на Западе у него никогда не было… И, наконец, в 1990 году, когда все, начиная от генсека КПСС, и заканчивая актерами Таганки, сделали все, чтобы помочь человеку вернуться на Родину, чтобы блудный мастер вновь припал к источнику своего вдохновения, Любимов возвращается и говорит тем, кто его спас: “Вы мне не нужны! Мне нужно 15 человек, а остальные - балласт…”
Я своими глазами читал контракт, подписанный им с Гавриилом Поповым, где черным по белому значилось, что “только я, Любимов, вправе привлекать иностранных инвесторов, только я, Любимов, вправе нанимать и увольнять актеров… а все спорные вопросы должны решаться в международном суде в Цюрихе…” Боязнь, испуг, страх, ужас у большей части труппы! Актеры прибегают ко мне: “Это несправедливо! Защити, выручи, Коля!”
Справедливость, а по нынешним обывательским меркам - это едва ли не синоним идиотизма, заставила меня вмешаться, защитить тех, кого Любимов хотел уволить. Вот до сих пор и защищаю, выручаю. Притом, что пятый год ни копейки из бюджета, а кормить людей надо. 147 человек. Да еще здание, его надо тоже содержать, надо делать репертуар. Если бы не помощь зрителей, друзей, попечителей, мы бы не выжили. В результате: “Чайка”, “Иванов”, “Мы попали в западню” А. Чехова, “Белые столбы” М. Салтыкова-Щедрина, “Враги” М. Горького, “Дурь” Н. Некрасова, “День Победы” по советской поэзии, “Принцесса и свинопас” Г.-Х. Андерсена и, наконец, в ближайшее время - премьера “Про Федота-стрельца…” Л. Филатова. Таков репертуар театра.
Можно было бы сделать и больше, если бы не безденежье и откровенное удушение театра, которое Любимову - в его бытность “инакомыслящим” в советские времена - и не снилось.
В. Б. Что же является концепцией театра? Что, кроме простой необходимости выживания, объединяет людей? Какова идея театра? Ведь не секрет, что вокруг тебя объединяются отнюдь не только твои политические единоверцы. Ты входишь в коммунистическую фракцию Думы, но тот же прекрасный русский актер Леонид Филатов далеко не левых убеждений. Как и другие звезды Таганки, ушедшие к тебе от Любимова: Зинаида Славина, Инна Ульянова, Наталья Сайко… Почему большинство старой легендарной Таганки оказалось с тобой? У тебя ставит интересный нашумевший спектакль Сергей Соловьев, к тебе приносит пьесы Леонид Филатов. Что ими движет?