Газета Завтра 212 (51 1997)
Шрифт:
Молчали на Москве колокола -
Как не было погрома и пожара!
На стадионах вольница бейтара,
Захлебываясь, гоев кровь пила.
Вставали из бутылок баррикады.
Из трупов возводились штабеля.
Внимала оскверненная земля
Победным гимнам
пьяных демократов…
ПОХМЕЛЬЕ
И мозг кровавой ржавчиной росы
Стекал по стенам
мраморного дома…
И самой очистительной грозы
Не хватит,
чтобы
С московских улиц
в красных фонарях,
На коих “красных”
призывали вешать.
Девицы, размалеванные в прах,
Спешили победителей утешить.
И сонмы телевизионных мух
На пепелищах серых грели лапки.
Перевести не успевали дух,
Деля добычу и считая бабки,
Ловчилы, что успели посадить
Поверженных в те самые затворы,
Готовые по чести приютить
Достойнейших
из кровожадной своры…
Блинами пек законы президент
В защиту
прихватил и спекулянтов.
Уж над рублем глумился
жалкий цент;
Уже кремлевских перезвон курантов
Подогнан был под чужеземный рок;
Уже России контур усеченный
На именинный смахивал пирог,
Для ихних президентов
испеченный…
Бросали души павших на весы,
Швыряли в ноги шлюхам капиталы,
И мозг кровавой капелькой росы
Стекал со свеч в победные бокалы.
НАДЕЖДА
Не пал на голову наемного убийцы
Еще бродивший втуне русский гнев;
Не полыхнули в праведном огне
Вертепы мерзкие
на улицах столицы;
Не отбелили даже “белый дом”,
Не говоря о праздничных ливреях,
Но совесть
вместе с честью и стыдом
Уже снесли арбатскому еврею;
Остались в “мерседесах” и мехах,
Нагие и заляпанные кровью…
А день встает над Русью
чистый, ровный -
Как Господа воитель на часах.
И люд
к Святому тянется Кресту -
Последнему оплоту
в грязном вихре.
Отважась посягнуть на Красоту,
Еще на паперть
не ступил Антихрист.
И в страхе изнывает оккупант,
И шабесгой
сложил персты в молитве…
Еще никто не сдался в этой битве,
Но “за бугор” тропу наметил тать.
Нас в палестинах тех
никто не ждет,
Но и Россия вам - не Палестина.
Как в сорок первом -
“Ворог не пройдет!” -
Страна на панихиде возвестила.
Душа бледнеет с горя и любви…
О Господи, почто в беде забыл нас?
Уж тот, что слева,
злобный и дебильный,
С издевкой в очи плюнуть норовит.
Неужто на кресте испустим дух
И снова возликует
Уж в третий раз
пропел зарю петух, -
Кто предал,
кто бежал, объятый страхом.
Но Ангел над Голгофою парит,
Он видит все могильные пещеры…
Пока Страна
не отреклась от веры, -
Антихристу не выиграть пари!
Вот - чудится - ударили в набат:
Снаряды попирая и пожары,
На оккупанта встали стар и млад,
Ведут отряды
Минин и Пожарский…
Октябрь- ноябрь 1993
Конец “Свидетеля”
ПОСЛЕ ОКТЯБРЯ 93-ГО
Что я ношусь с бессонницей моей?
Кто нынче спит
в стране безбожной этой?..
Клубится дым табачный
до рассвета.
Для убиенных нет ночей ни дней.
Победы знамя над страною взвей:
Ты победил -
к тебе весь мир с приветом!
Но не спасется никаким декретом
Поднявший меч на женщин и детей.
Мы в этом нынче с палачом сродни:
Считать нам неприкаянные дни:
Ему - до петли, нам…
Что скажут дети,
Отцов беспечность судя,
лень и страх?..
Сегодня спать достойно
в этом свете
Лишь на столе -
со свечкою в руках.
Октябрь 1993 - май 1994
* * *
Вымещать неудачи на ближнем,
В пораженьях соседа винить,
Потрясать несозревшим величьем
Обреченных терпеть и любить…
И терзаться свершаемым горем,
И на стогнах посконную рвать,
Подгадав бенефис в аккурат,
Когда зритель
расплещется морем…
Отыграться без риска на детях -
Тем представить
безжалостный счет,
Кто не мыслит
не только ответить,
Но и кривду любовью сочтет…
1994
СЧАСТЛИВЦУ
Как большинство людей,
я родился в капусте
(Хотя - какая там капуста
в декабре?):
Мать вышла в огород
по утренней заре,
А я - пожалуйте!
–
кочан лягаю с хрустом.
Тебя нашли под бронзовою люстрой,
На том столе, что годен для царей,
Курьеры стыли у глухих дверей,
А ты на кипы дел
уже мочился с чувством.
То правду говорят,
что важен первый шаг…
Я к финишу плетусь
по кочкам чуть дыша,
Беззубым ртом
жуя сухую кочерыжку.
Подобно рысаку породистому, ты
Срываешь новый куш,
с трудом гася отрыжку.
Ты - Нику лицезреешь,
я - сытые хвосты.
1995
ЭПИТАФИЯ