Газета Завтра 220 (59 1998)
Шрифт:
Таким он приходит в наш просвещенный век в надежде провозгласить, наконец, свое учение людям. Да только дубовые столы университетских кафедр и партийных кабинетов вполне годятся на растопку инквизиторского костра, и цена предательства друзей по-прежнему велика, а книги столь же хрупки и беззащитны, как и века назад.
XX век — не время для пророков. Еще одна жизнь отверженного философа проходит даром. Но не страшно, умрет он — родится кто-то еще, кому удастся найти путь к людям, одарить их счастьем и раем на планете Земля. Это правда, ведь так гласит его учение. А что еще есть у философа?
Две
Основная философская категория отныне — Диалектическая Самодвижущаяся Материальная Система (ДСМС). Это и человек, и планета, и любое другое тело. Через эти Системы самодвижется все мироздание. Каждая Система абсолютно целостна, совершенно развита, в себе самой имеет собственную причину и источник движения.
Человеческая личность как ДСМС самодостаточна, предельно полна. Она включает в себя не только физическое тело, нервную систему, сознание, но и все внешние раздражители — все, с чем она соприкасается в этом мире.
Тело и среда борются и взаимодействуют в великом диалектическом единстве. Как только человек сталкивается с каким-то предметом из внешней среды, этот предмет тут же вливается в ДСМС человека, перерабатывается сознанием и тем самым становится частью человека. Так человеческая личность, вбирая в себя галактики и песчинки, своим качеством превосходит все существующее во Вселенной.
Человека нельзя помыслить без окружающего его мира, и точно так же среда существует только потому, что есть человек. Когда умирают наши тело и сознание, продолжает жить тот бесконечный мир, что мы вобрали в себя при жизни, пропустили через наши нервные окончания и наши страсти, сделали частью себя. Поэтому смерть — это лишь момент, переход, распад атомов, тогда как жизнь — абсолютна.
Отдельная человеческая личность становится столпом философии, центром мира, двигателем истории.
Философ Борис Тихонович Малышев. Титан, глыба, — таких остались единицы. Вот уже тридцать лет он развивает собственное учение — философию ДСМС. Это не какое-то доморощенное сочинительство, шитое белыми нитками; Малышев создал свою систему в пятьдесят лет, будучи кандидатом философских наук, преподавая на кафедре философии естественных факультетов МГУ. Солидная научная теория, основанная на материалистической диалектике, теории отражения и системном анализе, и одновременно — прорыв в философской мысли, кардинально новое учение, снимающее 2500-летний основной вопрос философии: “что первично — материя или сознание?” Чтобы уяснить хотя бы основные положения философии ДСМС, обыденного ума маловато, нужна академическая подготовка и многие часы размышлений.
Свое учение Малышев изложил в 1966 году в монографии “Человеческая личность как система отношений”; он подготовил ее как докторскую диссертацию, собираясь защищаться в МГУ, надеясь донести новое учение до людей, раскрыть им истину мира…
Докторскую степень он так и не получает, его работу даже не ставят на защиту. Против него выступают ведущие ученые страны — академики, профессора. На обратной стороне титульной страницы монографии — беспрецедентный случай! — они подписывают свой протест против книги — такая своеобразная аннотация. Этого мало, психолог с мировым именем А. Н. Леонтьев ответственно заявляет, что в малышевских
Тогда автор предпринял попытку защититься в Белорусском университете, однако Высшая Аттестационная комиссия при Совете Министров СССР пригрозила распустить ученый совет БГУ в случае малышевской защиты. Это было похоже на травлю — не диссидента, не “вражеского” западного философа, а своего, университетского ученого: слишком не вписывалась его теория в устоявшиеся каноны. Обычная защитная реакция догматиков, драка за кресло, за кусок хлеба, только с философским уклоном. В научных словарях место для Малышева предусмотрено не было.
Началась многолетняя борьба. Малышева замалчивали, его не хотели печатать, а на те книги, что все-таки вышли, — не ссылались. Вокруг его теории создали вакуум, как будто ее и не было. Ему позволили лишь читать лекции аспирантам, и больше ничего.
Философия третьего тысячелетия обрекалась на забвение.
Каждая человеческая личность неповторима. Всеобщее знание о каждом из нас превратится в бесконечный ряд каталогов. Но философия не терпит хаоса и беспорядка, теория требует схематичности, и поэтому Малышев разработал типологию ДСМС человека. Он ввел 3 типа личности, на которые разделяется все человечество: гармонитель, властитель, жалкая и страшная тень властителя.
Как заклинание, как притчу проговаривает Малышев определение гармонителя: “Он привлекает, увлекает, приобщает, возвышает, облагораживает, наполняет радостью и счастьем…” “Радивый пасечник”, “творец”, “бог”. Гармонитель — идеал человеческой личности.
Для характеристики властителя — другие слова: “он скрежещет, хрипит, рычит, стенает”. “Медведь на пасеке”, “сверхмощный и сверхъядовитый гормон”. “После него — разор и опустение.” Это завистливый жадный жестокий деспот. Единственно, чем ценен властитель — это умением накапливать богатства и военную мощь, но совершает он это по-варварски, не зная ни моральных преград, ни физических пределов накопления.
Властителю силятся вторить его многочисленные тени — не имеющие собственной воли, они слепо повинуются своему владыке и часто оказываются страшнее самого властителя.
Но это лишь типология, в реальности нет ни абсолютных гармонителей, ни стопроцентных властителей. В каждом человеке присутствуют оба начала, в разных пропорциях. В одном — лишь малая червоточина властительства, а другой почти полностью проеден злым червем. Таким его воспитали родители, близкие, все общество. Надо избавить человека от властительства, взлелеять в нем созидательное начало, гармонителя — и тогда изменится мир.
Что ж, до анафемы чуждых ему людей Малышеву дела не было: кто они ему? Гораздо больнее было то, что первым в борьбе дрогнул его старый друг Александр Семенович Дремов, научный редактор малышевской монографии. Его припугнули лишением партбилета, если книга выйдет, и Дремов принялся задерживать Малышева, просил переработать один параграф, другой, что-то убрать, что-то снять. Философ резал по живому, но все выполнял — книгу нужно было издать. Наконец, сократив свой труд на треть, Малышев выполнил все требования друга. Для того, чтобы Дремов поставил свою подпись на отредактированной рукописи, договорились встретиться в главном здании МГУ.