Газета Завтра 263 (102 1998)
Шрифт:
...Уже в 1989 году на одном из концертов он заявил: “...Мы к панку отношения не имеем никакого...” Позднее, по словам Егора Летова, Р.Неумоев “крайне красноречиво открестился от всего им безбожно созданного на поприще рок-н-ролла”. И вот он отказывается исполнять одну из самых известных своих песен — “Суицид” (“На хрена я его буду петь...”), оценивая самоубийство как “поступок сколь бессмысленный с точки зрения здравого смысла, столь и несовместимый с религиозным сознанием любого нормального человека”.
Про Апполона Григорьева говорили, что его “цветная религия” — это “стихийно-историческое начало Православия, вошедшее в плоть и кровь истинно русских людей”. И что он общался с Богом “запанибрата” и “даже ругался с Ним, но Бог знал, что эти стоны и ругательства
Некогда В.В.Розанов вопрошал: “Живет ли Солнце?”
Розанов и Неумоев, наверное, поняли бы друг друга... “Живое Солнце” Неумоева, в котором раз и навсегда растворилось древнее язычество, зримо присутствует буквально в каждой его песне.
Медленное медное, медное победное
Гневное огненное Солнышко.
Нельзя не обратить внимания на обилие уменьшительно-ласкательных форм в песенной поэзии Романа. Что-что, а это, на мой взгляд, открывает нам внутренний мир автора лучше всех статей о нем и интервью: “веточка”, “лучик”, “полянка”, “солнышко”, “башмачки”, “ветерок” и т.д. Поэтому трудно согласиться с С.Жариковым, назвавшим поэзию Неумоева “мрачноватой”, если не ошибаюсь. Неумоев — человек светлый и поэт необыкновенно, по-звездному, по-солнечному яркий.
Ну разве оно не живое, Наше Солнце?
Однако приходит он к какому-то неимоверному, немыслимому, нелепому и парадоксальному выводу: “Не стоит ничего писать — ни песен, ни романов, ни статей, ничего не нужно, все бессмысленно — вот вывод, который может сделать в текущую эпоху перманентного Армагеддона человек, если он умен и религиозен, и тем более если он русский”. И что это? Только лишь пессимизм или уже уныние? Почему все бессмысленно? Ответ, данный им его же творчеством, опровергается.
Цивилизация построила июль,
На желтых пальцах черная смола
И близко осень, и на асфальте мертвая пчела,
И металлический не плачет дом.
У Неумоева синонимами врагов Бога, культуры и всего светлого вообще выступают “цивилизация”, “недруги Солнца”, “приспешники зла” и пр. Они действительно торжествуют сегодня. И они уже захватили города.
Что же, пусть берут города. Неумоев открывает нам другой мир. Это северные леса, сибирские просторы. Здешние чащобы неподвластны силам тьмы: “Там березы ледяные дозоры несут”. Здесь свои законы и на них лучше не посягать: “Вот, за окном поезда горят “огоньки”.
“...Огни холодные, осколки хуторов, поселки невеселые”.
“Но сердцу больно вдруг, но сердцу жалко их, что пропадут они, на гибель обреченные...”
...Роман сказал как-то: “Мой идеал русского государства — это скорее не государство, а царство. Государство — это царство, превратившееся в зверя. А настоящее русское царство описал Пушкин. Там у него есть царь Гвидон. Но такое царство, думаю, находится еще на небесах. Мы до него не доросли”. Как-то по-особому пронзительно и метко Неумоеву удалось сказать, выразить то, что сейчас происходит в России. В песне “Логика духовной войны”, где есть строки:
Сердце
Память людская — вот тыл...
Однажды Неумоев сказал: “Москва постоянно в туманном, бессолнечном состоянии. Над Москвой висит пелена смога, мрака. Солнца не хватает”.
Михаил ЯМБАЕВ
“КРАСНЫЕ ЗВЕЗДЫ”: “мы неприменно придём за тобой!”
Досье: “Красные звезды” родом из Минска (Беларусь). Группа является одной из самых политизированных на просторах бывшего Советского Союза. В песнях проповедуются идеи национал-коммунизма (то есть синтез национальной и коммунистической идеи).
Состав: Владимир Селиванов — вокал, гитара; Евгений Белов — гитара; Денис Юбко — бас; Александр Фок — ударные.
КОРРЕСПОНДЕНТ. В России о вас известно очень мало, не мог бы ты вкратце поведать историю появления и существования “Красных звезд”?
Владимир СЕЛИВАНОВ. Образовалась группа в 94-м году. Тогда это был, если так можно сказать, студийный коллектив. Через пару месяцев после образования “Красные звезды” вошли в “Русские прорыв”, организованный Егором Летовым. Затем появилась идея создать аналогичное движение в Белоруссии. Так появился “Красный марш” — музыкально-политическое объединение, так же, как “Русские прорыв”, проводившее акции в различных городах бывшего СССР.
Наш первый концерт должен был состояться в декабре 94-го года, сразу после выступления приехавших в Минск Лимонова и Дугина. Но боевики Белорусского Национального фронта (который тогда был очень силен) разгромили зал и сорвали акцию. К сожалению, охрана мероприятия, целиком состоящая из членов различных славянских организаций, в несколько раз уступала по количеству бэнээфовцам. В результате наш первый концерт сдвинулся на июнь 95-го. Никакой известности у нас тогда не было. Пришло человек сто, но они об этом не пожалели, и после этого от концерта к концерту росло количество людей, приходивших услышать нас. Осенью у нас появляются фэны, не пропускающие ни одного нашего выступления. Примерно в это же время в домашних условиях было записано два альбома — “Кровоизлияние” и “Красное колесо”. Творческий прорыв наступил в 96-м году, когда мы записали самый важный для нас проект — трилогию “Страна чудес”. В нее вошли три наших альбома: “Смершевы песенки”, “Кругозор” и “Эпоха лжепатриотизма”. В том же 96-м году, летом, мы выступили на “Русском прорыве” в Москве. В 97-м году на “Zeco-records” у нас выходит следующий альбом — “Русский порядок”. В начале 98-го состоялся наш концерт совместно с тюменской “Инструкцией по выживанию”. При этом на протяжении всех этих лет проходят постоянные выступления в Минске и других городах Белоруссии.
Корр. Как ты можешь охарактеризовать стиль, в котором играют “Красные звезды”? Многие считают это панк-роком, но мне кажется, это не совсем так.
В. С. Хочу оговориться сразу: мы к панку не имеем никакого отношения. Панк-рок — это обыкновенное упадничество. Наш стиль называется Русский революционный рок. Наше творчество — это и наша позиция, наши убеждения. А Русский революционный рок можно назвать проще, одним словом — Маяковский. Причем Маяковский — трибун, а не лирик. Для меня и слово “коммунизм” означает творческую свободу. Сейчас ниша, отведенная под коммунизм, не занята, и ее будут заполнять наши сторонники, и как только она достигнет своих краев — обязательно появится другое понятие, может быть, еще более крутое. И потому я свои песни называю коммунистическими, вкладывая в это понятие творческий смысл. Я сам формирую коммунизм сугубо своими новыми составляющими. Я даю толчок к творческой революции.