Газета Завтра 266 (1 1999)
Шрифт:
Чтобы как-то объяснить бездеятельность землян перед лицом грядущей катастрофы, в последние годы появился термин “человеческий разрыв”. Им обозначается неспособность человека при существующей системе образования угнаться за структурными и качественными изменениями жизни. Другими словами — это “человек за бортом”. Кипящие под винтами двигателя волной его отбивает от корабля, символизирующего прогресс, но течением несет в ту же сторону. Что делать? Или на корабле включать торможение, или снабдить человека ускоряющим механическим устройством, чтобы дать им возможность соединиться? Футурологи все больше склоняются в пользу homo electronicus, снабженного особым мозгом, компьютерной памятью, как и скоростного в решениях и ответах, как компьютер. Химера? Но разве не замечаем мы, что наша действительность
Вернуть “утерянный рай” нельзя, нет в свете такого чуда, которое перенесло бы человека обратно к месту его заблуждения и предложило начать сначала. Впереди, даже в самом лучшем случае, убывающий свет, неминуемое разорение. Врученные человеку дары свобод оказались для него непосильными. Дух, напрасно искушавший Христа в пустыне, спустя сроки приступил с теми же предложениями к человеку, и человек, прельщенный чудом, тайной и авторитетом, уступил. “Пятнадцать веков мучились мы с этою свободой, — говорит Великий Инквизитор, верховный исполнитель воли Великого и Страшного Духа в “Легенде о Великом Инквизиторе” Достоевского, — но теперь это кончено, и кончено крепко”. 15 веков — до времени действия в “Легенде...”, но правильней отсчитывать века ко времени ее написания, когда действительно было “кончено крепко”, то есть окончательно. “Чем виновата слабая душа, что не в силах вынести столь страшные дары?” — вопрошают с тех пор адвокаты, соглашаясь с материальным и рациональным устроением судьбы. Но предательство свершилось, человек предал сам себя, и вслед за невыносимым бременем свободы, которое он отдал на торгах, должно было наступить невыносимое бремя греха иудина. От него не избавиться в свою очередь, с ним в мучениях и безумии суждено оставаться до конца.
Началось разрушение культуры, разрушение морали, воцарились нравы, когда потребовалось “оправдание добра” и преступление перестало быть преступлением. Самые страшные предсказания сбылись, и мы теперь можем только свидетельствовать о неслыханном развращении и расчеловечивании, о делении худшего на наихудшее с какими-то уж совсем фантастическими плодами зла. Это было бы преувеличением, злопыхательством неудачников, напрасно пытающихся повернуть ход исторических вещей вспять, когда бы не было правдой, которую уже некому оспорить. Но и она, правда, с трудом удерживает свои меры. Суть происходящего во всем мире реформаторства, под какими бы лозунгами оно ни пряталось, заключается в постепенном приведении на трон зла и добровольном присягании ему поверх границ и традиций. Разница между обществами, охваченными гражданской смутой, и обществами благополучными всего лишь в том, что в первых зло идет к власти грубо, грязно, открыто являя весь свой арсенал “доказательств”, во вторых развивается “эстетично”. “Высшие” интересы человечества, происходящие от материального торжища, давят, жмут, оттесняют и изгоняют интересы “вторичные”, которым еще недавно воздавался почет как началам, ведущим к гармоническому развитию.
“Новые человеческие качества”, “человеческая революция”, “новый гуманизм” — это все язык необходимого перехода к другому типу человека и отказ от сегодняшнего, потерпевшего катастрофу. Но что такое “новый человек”, каким он видится, какие качества ему предлагаются для предотвращения окончательной гибели? Есть ли это то новое, что ассоциируется с хорошо забытым старым, возвращением к человеку как к “заветной” личности, руководившейся очистительными древними заветами и стремившейся к светлым целям? Или новый — как реконструированный, получающий дополнительную мощность, чтобы не отставать в быстро меняющихся условиях?
Да, именно так: речь идет об адаптации, о способности человека вбирать нарастающую информацию, которая сейчас удваивается через каждые семь-восемь лет, обладать планетарным сознанием, сообщить ему реактивность, соотносимую с ускорением жизни, об изменении психики, способной выдержать небывалые нагрузки. Как это скажется на его духовных знаках, принимаемых вместе с человеческим обликом, будут ли заповеди “не убий”, “не укради”, “не прелюбодействуй” исполняться остатками нравственных законов, или они станут регулироваться электронным
Это страшней всего. Быть может, и следует согласиться со словами все того же Великого Инквизитора, обращенными ко Христу: “Клянусь, человек слабее и ниже создан, чем Ты о нем думал”. За слабость свою он поплатился и продолжает платить...
* Газетный вариант. Полностью публикуется в журнале “VIP”.
Дмитрий Балашов ПОЧЕМУ?!
СТРАНА ГИБНЕТ. Гибнет наша держава. Гибнет великое историческое чудо, небывалое в веках, несравнимое ни с чем, ни в новой, ни в древней истории, — гибнет Россия.
Телевидение с плохо скрытым торжеством сообщает о распродаже (обязательно за гроши!) последних национальных сокровищ русского государства, неотторжимого наследия госхрана, о небывалой гиперинфляции, о том, что скоро несостоятельным должником будет объявлена вся страна, после чего на все ее заграничные капиталы и имущество будет наложен арест (так что не радуйтесь те, кто вывез награбленные сокровища за рубеж, вас и там достанут и награбленное отберут!).
Уже запланированы к 2000 году гибель России, а в 2001 — уничтожение (поглощение Римом) русской церкви.
Не менее страшно и то, что все народы, связанные единством исторической судьбы с Россией, даже те, кто нынче хлопочет о своей липовой “самостоятельности”, погибнут тоже, будут уничтожены в свой черед (что тоже запланировано!), и над трупом поверженного великана начнется драка стервятников, пир воронья, торопящегося урвать свой кусок падали. Затем придут другие господа на эту землю, более умные и дальновидные, скорее всего китайцы, и из “зде сущих” не спасется никто.
Меж тем выход из этой уже подступившей в горлу смертной беды детски прост. И рассуждая отвлеченно, теоретически, так сказать (почему “теоретически” — объяснится ниже), может быть достигнут в считанные даже не месяцы, не недели — в считанные дни!
Основной источник благоденствия всякой страны — труд, производство, а отнюдь не финансовые игры. Давайте раз и навсегда разберемся с банками! Быть может, вновь оставить один, государственный? А также давайте выясним, какова действи-тельная покупательная способность доллара? Не удивлюсь, ежели она окажется и в самом деле не выше двух-четырех рублей.
Мы должны восстановить наше сельское хозяйство (не колхозы или совхозы, или фермера, а сельское хозяйство в целом) и нашу промышленность, сокрушенную демократами уже более чем на 50%. Остановить бешеный поток сырья, почти даром выбрасываемого за рубеж, и направить его внутрь страны.
Рубль должен быть закреплен единожды и навсегда, обеспечен запасами драгоценных металлов и не подвергаться ни ныне, ни впредь никаким инфляционным скачкам.
Никакая иностранная валюта, и прежде всего доллар, не должна употребляться во внутригосударственных расчетах. (Как это, кстати, принято всеми уважающими себя государствами).
Клятый международный долг надо выплатить немедленно. Расчет прост: на иностранных счетах наших граждан лежит сумма, втрое превышающая этот самый долг. Пусть владельцы этих, большею частью наворованных, капиталов отдадут эту треть безвозмездно, в погашение международного долга страны. И пусть это будет сделано в один день — любыми средствами, вплоть до высшей меры. (Добровольцам, так сказать, государство может в будущем гарантировать первоочередные выгодные заказы или же иные льготы и проч.) И пусть Дума в те же часы примет закон, запрещающий, под страхом смерти, нынешним и грядущим правителям страны брать какие бы то ни было зарубежные займы. Займы можно брать только у своего народа.