Газета Завтра 307 (42 1999)

Завтра Газета

Завязка недавней "битвы за металл" относится к тому же 1992 году, когда по инициативе самого Гуркалова была создана экспортная "дочка" Носты — СП "Носта Металлханделс ГмбХ". Управлять СП был делегирован Юрий Гринин — заместитель Гуркалова по коммерции. И дела с экспортом пошли довольно успешно, тем более, что внутри страны спрос на продукцию "Носты" — чугун, сталь и прокат для нужд нефтяной и газовой промышленности — резко упал. Тем временем финансовое положение самого комбината становилось все хуже, в 1998 году убытки предприятия достигли 778 млн. рублей, а долги поставщикам — 529 миллионов. Только пенсионному фонду "Носта" оказалась должна около миллиарда рублей. О сумме задолженности по зарплате и говорить нечего... Рабочие вели полуголодное существование.

Для того, чтобы "спасти положение", руководство "Носты" приняло решение о дополнительной эмиссии и продаже контрольного пакета акций стратегическому инвестору. Казалось бы, в этом качестве мог бы выступить Газпром, напрямую заинтересованный в продукции "Носты" и, соответственно, готовый спасать "тонущий" комбинат. Однако уже тогда решивший уйти в большую политику Гуркалов решил подготовить запасной аэродром и продать комбинат... самому себе. А точнее — собственной дочери, на имя которой была открыта зарегистрированная на Виргинских островах оффшорная фирма "Florin Asset Management". Кто и как помог Гуркалову определиться в море оффшорного бизнеса — неизвестно, но кое-какой свет на этот вопрос помогли пролить последующие события.

В качестве негласного посредника должна была выступить фирма Гринина, которая к тому времени уже перестала быть аффилированным с эмитентом лицом. Такое решение было вполне объяснимо: именно через "Носту" проходили все экспортные поставки комбината, именно ее сотрудники искали и находили рынки сбыта за рубежом. И покупка акций "своими" контрагентами выглядела куда более оправданной, чем передача никому не известному оффшорному "новоделу". В результате "Носта Металлханделс ГмбХ" стала законным владельцем 63% акций четвертого по величине металлургического комбината страны. И, конечно, Юрий Гринин не оправдал надежд своего бывшего шефа и отказался передавать буквально свалившееся на голову богатство представителям гуркаловского семейства. Тем более, что у него имелся давно и тщательно проработанный план вывода комбината из финансового прорыва, поддержанный большинством специалистов предприятия.

Бешенство "красного" директора не имело границ. Несостоявшийся частный собственник сменил роль, отныне выступая в качестве "народного заступника". Он призвал рабочих чуть ли не вооруженным путем освободить комбинат от "немцев" и попытался оспорить в суде законность эмиссии,— несмотря на то, что сам был главным ее организатором. Но рабочие не поверили Гуркалову и на прошедшем 11 июля собрании акционеров проголосовали за его отстранение от должности.

Смириться с потерей такого "жирного куска" собственности, которую давно и прочно считал своей, бывший "красный директор", разумеется, не мог. Он обратился за помощью в Москву, где его с распростертыми объятиями ждали в ООО "Группа Стилтекс". Эта фирма и ее руководитель Ручкан через сеть оффшорных компаний и счета в МДМ-банке тесно связаны с "предпринимателями" Саркисовым и Певетиным, посредничав- шими еще в продаже акций "Магнитки" и "Нижневартовскнефтегаза".

Сейчас "Стилтекс" и сотрудничающий с ним "Автобанк" (принадлежит к финансовой империи Березовского) пытаются доказать, что "Носта" является крупным должником последнего (по кредиту для погашения долгов перед пенсионным фондом). Тем самым гуркаловская борьба за "Носту" все ближе подводит комбинат к процедуре банкротства. А работающих на комбинате жителей затерянного в степях маленького городка Новотроицк, похоже, ждет тяжелая зима.

Что же будет со всей Оренбургской областью, если в губернаторское кресло усядется такой "умелый" и "патриотичный" руководитель, как Павел Гуркалов?

Виктор ДРОБИН

Сергей Кара-Мурза НУЖЕН СМЫСЛ

КОНЕЦ ВЕКА для человечества — как день рождения для человека.

Даже самый грубый человек в этот день задумается и взгрустнет о тех ошибках, что он совершил за год, о своих грехах и злых делах. Оглянется назад, подведет что-то вроде итога.

Что же говорить о конце тысячелетия! Это как большой юбилей, когда невольно приходит мысль: а доживу ли до следующего? Тут уж думаешь о детях и внуках — что им оставлю, на какой путь их наставил? Сегодня эти раздумья тяжелы у человечества в целом, а у нас, русских, вдвойне. Мы любили называть себя “Святая Русь” и дать урок человечеству. И вот оказались банкротами. По большому счету, а не в частностях. Есть слабое утешение в том, что мы — совестливая точка человечества, и поэтому раньше других это банкротство ощущаем, не хорохоримся. Но это — тоже частность.

Что же с нами произошло за этот век? Дважды оказалось, что тот стержень, на котором мы строили нашу совесть, нас не держит. Неважно, в стержне ли этом изъян или в нас самих. Выбаливает его наш организм, да еще с гноем. И обратно его уже не вобьешь. Прилепить можно, а держать не будет — деревянная лошадка, не она тебя везет, а ты сам ее толкаешь.

Можно понять, как страдали в начале века наши духовные пастыри при виде того, как русский народ-богоносец изживает из себя религию. Не помогли и поиски православных филосов-полуеретиков или полных еретиков вроде Льва Толстого. Думаю, это было бы легче перенести, если бы просто русские стали как европейцы — просвещенно-безрелигиозными. Можно было бы списать на прогресс, образование и т. п. Так нет, потребность в совести оказалась даже страстной — до самоистязания. Построили себе русские новый религиозный стержень — коммунизм. С ним совершили революцию, провели индустриализацию, разгромили фашизм. Продержал он нас почти век. А дальше — снова такой же кризис.

И так же, как В.В.Розанов в начале века, сегодня страдает А.А.Зиновьев: русские оказались не на высоте великой миссии коммунистов, “не по Сеньке шапка”. Видимо, так, но наивно винить Сеньку. Шапку надо подбирать по голове. Да и потом, наш Сенька с честью носил эту боевую шапку почти столетие. В чем-то, значит, изменилась погода, если он шапку эту сбросил.

Но все это не оправдание. Надо честно подводить итоги и следить за собой. Кризис кризисом, но и в маразм впадать нельзя. Тому, кто заливает горе вином при голодных детях, ни при каком “стержне” или даже без оного нет прощения. Тут уж не совесть, а инстинкт должен говорить.

Каковы же итоги? Прежде всего произошло именно то, что без злорадства, а с горечью предсказывали философы-эмигранты: как только мы стали жить сытно и благополучно, коммунизм наш отболел от сердца, ссохся в официальную оболочку, а потом и осыпался. Смешно винить в этом Горбачева и Яковлева: мол, пожил бы Брежнев еще лет двадцать — глядишь, все обошлось бы. Дело как раз в том, что русский народ стал “выделять” из себя не Ленина и Сталина, а Горбачева и Ельцина. И таких же “коммунистов” помельче, вплоть до секретарей первичных организаций. Это факт, и ни на какие происки масонов списать его невозможно.

Другой факт в том, что выход из новой катастрофы, в которую мы втягиваемся, полурассыпанный народ не ищет в коммунизме. То, что он “выделил” из себя в виде КПРФ, ничего от классического, марксистского коммунизма в себе не несет. Имя себе оставили в память о славном прошлом, не позволяют рушить Мавзолей из религиозного чувства, как храм, — а в остальном вся доктрина КПРФ сводится к обыденному, во многом противоречивому чувству справедливости в сфере распределения. Эта доктрина без натуги могла бы сочетаться с самыми разными идеологиями. Скажете “православие, самодержавие, народность” — годится! Так что напрасно серчали на Степашина за то, что он в США заявил, будто “коммунисты к власти в России не придут”. Он простодушно отразил реальность и вовсе не имел в виду КПРФ. Она, может быть, и придет к власти в нашей лишенной государственности стране, но что в ней есть от коммунизма и марксизма?