Газета Завтра 314 (49 1999)
Шрифт:
Мы живем в одной из богатейших стран мира. По объему и многообразию природных ресурсов России практически нет равных в мире. В России, составляющей 10 % территории Земли, сосредоточено 45 % мировых запасов природного газа, 13 % нефти, 23 % угля. На одного жителя России приходится 0,9 га пахотной земли — на 80 % больше, чем в Финляндии, на 30 % больше, чем в США.
Не обижены мы и кадровым, человеческим потенциалом. Больше трети всех открытий ХХ века сделано учеными бывшего СССР. У нас на тысячу человек 3,7 ученых и инженеров — столько же, сколько
Можно называть и другие факты, параметры, подтверждающие, что Россия — единственная страна в мире, обладающая полной самодостаточностью. Но, спрашивается, почему мы не можем воспользоваться нашими богатствами? Почему, скажем, Япония, которая завозит все ресурсы из-за границы, имеет доходов на душу населения в 6 раз больше, чем Россия?
Основная проблема — несовершенство государственных подходов к управлению жизнью страны и, в частности, ее экономикой, отсутствие согласованной программы действий, осуществлять которую должны все ветви государственной власти в центре и на местах. Что же должна включать в себя такая программа?
Головная боль нашей страны — отсутствие денег. Между тем, по данным западных спецслужб, с начала перестройки из России только легальными путями вывезено около 400 млрд. долларов США. Нелегальными — еще около одного триллиона долларов. Волна разоблачений российских коррупционеров, прокатившаяся по США, Швейцарии, Франции, другим западным странами, вряд ли объясняется радением этих стран за чистоту рядов наших бизнесменов и политиков. Их задача — оставить эти деньги работать у себя, на свои экономики. Борьба идет не за торжество законов в России, а за то, чтобы заблокировать российские деньги на Западе, заморозить их у себя навсегда.
Сейчас первоочередная задача, которая должна быть решена Госдумой, принятие закона об амнистии вывезенных средств. Вряд ли, конечно, все 1,4 трлн. долларов вернутся по этому закону в Россию, но даже возврат 1 % этой суммы даст нам порядка 14 млрд., что сопоставимо со всем российским долгом перед МВФ! В России сейчас 10 миллионов так называемых челноков, очень многие из которых, не говоря уже об огромной массе предпринимателей самых разных масштабов, имеют счета на Западе — в случае принятия закона им будет просто выгодно иметь деньги легально в России.
А чтобы люди не боялись держать деньги в российских банках, не надо ограничивать участие в банковских капиталах на территории нашей страны крупных иностранных корпораций. Только при условии, что деньги, привлеченные ими от россиян, должны инвестироваться в российскую же экономику.
Закон об амнистии должен предусматривать полное освобождение от ответственности за нелегальный вывоз капиталов, возвращенных в страну, например, до 1 мая 2000 года. На другие преступления он, понятное дело, не распространяется — если человек что-то украл, нелегально вывез деньги за рубеж, а потом вернул их по амнистии, то он будет преследоваться только по факту кражи, но не за вывоз капитала. Впрочем, амнистия должна предполагать право каждого не объяснять источники получения капиталов, ввозимых в страну. Где, кто и как из них сколько заработал — не наше дело; нам надо заставить деньги работать на Россию.
Этот закон должен стать пунктом номер один в сознании каждого депутата Госдумы. Если мы его не примем, поток капиталов, ушедших за рубеж, там и останется.
Вторая задача — провести тотальный аудит собственности. Не может, к примеру, "Норильский никель", имевший годовой оборот в 3 млрд. долл. и прибыль в 200 млн. долл., быть продан на залоговом аукционе за 170 млн. долларов. Это абсурд, причем воспроизведенный неоднократно и, что самое неприятное, продолжающийся по сей день.
Нам необходимо определить реальную стоимость наших заводов, зданий, оборудования, земель, природных ресурсов — без этого невозможно ни управлять всем этим хозяйством, ни проводить нормальную налоговую политику.
Конечно, результаты приватизации пересматривать нельзя ни в коем случае — кроме тех, где были нарушения законов. Насильственный пересмотр договоров, заключенных пусть даже и в ущерб государству, но в соответствии с установленными этим государством правилами, — это полный подрыв доверия к России, это потеря надежд на приход эффективных собственников и инвесторов в нашу экономику.
Знать, сколько на самом деле стоит еще не приватизированная собственность, нужно, чтобы прекратить разбазаривание государственного имущества. Знать реальную стоимость частной собственности государство также обязано — для того, чтобы налог на имущество платился не с мифической балансовой оценки, а с настоящей цены заводов, зданий, земельных участков. Не умеешь наладить производство на заводе, значит, не сможешь платить налог на имущество, а значит, будешь вынужден не сидеть как собака на сене, а уступить приобретенный по дешевке завод другому, более эффективному собственнику.
Кроме того, зная стоимость имущества, государство может проводить взвешенную кредитную политику: выпускать облигации, обеспеченные реальным имуществом, организовывать ипотечное кредитование и так далее.
Стране нужен рынок земли. Все мы прекрасно знаем, чтобы построить жилой дом или промышленный объект, нужно заплатить определенным людям немалую сумму денег, которая варьируется в зависимости от места строительства, его масштабов и так далее. Все знают, что цена сотки земли в ближайшем Подмосковье, на Рублево-Успенском направлении, доходит до 15 тыс. долларов, на Калужском — до 4 тысяч. То есть рынок земли у нас давно существует, землей торгуют, только доходы от этого получает не государство, а отдельные его представители.
Надо сделать землю собственностью, чтобы работающий на ней мог закладывать ее в обеспечение банковских кредитов, а государство получало бы доходы от продажи участков и налоги.
Необходима программа занятости населения. Посмотрите на американские дороги — это результат программы занятости, принятой в свое время президентом Рузвельтом. Такие программы выводили в свое время из кризиса не только США, но и Германию, Японию, другие ныне процветающие страны.