Газета Завтра 396 (27 2001)
Шрифт:
Наша правовая система в первую очередь защищает права преступников. Уже давно стало обычным делом, когда бандит на допросе нагло отвечает оперу или следаку, что сам может всех их посадить. И кто кого посадит — вопрос действительно не праздный.
Давно уже нет и кастовой солидарности. Эмвэдэшные начальники сплошь и рядом жертвуют своими подчиненными для собственного спокойствия и продолжения карьеры. Часто преступники узнают о планах оперов от их же товарищей или командиров. Иногда это заканчивается и гибелью сотрудников.
Неделю назад прилетел товарищ с Камчатки, рассказал поучительную историю. Там посадили опера, который пытался посадить группу вымогателей, собирающих дань с рыбаков. Сотрудник милиции, патрулировавший район, вступил с вымогателями в конфликт и погиб от удара железной трубой по голове. Произошло это на глазах у кучи народа, среди белого дня. Местный опер быстро нашел убийц. Но вскоре ему стали угрожать, требовали замять дело, предлагали деньги. Опер на сделку с совестью не пошел, хотел посадить убийц товарища. И неожиданно его самого арестовали "за превышение служебных полномочий и нанесение телесных повреждений" одному из подозреваемых. Потом был суд, приговор. Опер сел, а дело об убийстве его товарища развалилось.
На стороне любого бандита сегодня самая новейшая техника, средства связи, оружие, автомобили. К его услугам лучшие адвокаты, купленные информаторы в МВД, "подмазанные" прокуроры и судьи. У него связи в госструктурах и СМИ. А главное — у него деньги.
У опера же — нищенская зарплата, лимит на бензин, старый телефон на столе, ручка в кармане и старый "Макаров" в лично купленной кобуре. И куча проверяющих начальников и надзирающих, которые только и ждут, чтобы он оступился, ошибся. И все — сожрут в момент.
Поэтому сегодня опер уверен, что воюет он с преступностью в одиночку. Один против всех. А с таким настроением победить преступность невозможно.
Илья ПЕТРЕНКО
[guestbook _new_gstb]
2 u="u605.54.spylog.com";d=document;nv=navigator;na=nv.appName;p=0;j="N"; d.cookie="b=b";c=0;bv=Math.round(parseFloat(nv.appVersion)*100); if (d.cookie) c=1;n=(na.substring(0,2)=="Mi")?0:1;rn=Math.random; z="p="+p+"&rn="+rn+"[?]if (self!=top) {fr=1;} else {fr=0;} sl="1.0"; pl="";sl="1.1";j = (navigator.javaEnabled?"Y":"N"); sl="1.2";s=screen;px=(n==0)?s.colorDepth:s.pixelDepth; z+="&wh="+s.width+'x'+s.height+"[?] sl="1.3" y="";y+=" "; y+="
"; y+=" 32 "; d.write(y); if(!n) { d.write(" "+"!--"); } //--
Напишите
[cmsInclude /cms/Template/8e51w63o]
Геннадий Добров: МОЛИТВА О МИРЕ (Русский художник в Афганистане)
Серия рисунков, повествующих о сегодняшнем, погруженном в смуту Афганистане, — результат рискованного путешествия, которое в одиночку предпринял московский художник Геннадий Михайлович Добров. Три месяца, проведенные на территориях подконтрольных так называемому Северному альянсу, дали художнику уникальную возможность прочувствовать такт и ритм неизвестной, теперь уже совершенно параллельной нам жизни. Страна, с которой связаны судьбы многих наших соотечественников, драма целого периода русской истории, сейчас абсолютно выпала из поля общественного внимания, и в сегодняшней России мало кто осведомлен о том, что, собственно, происходит сейчас в Афганистане.
Каждая работа Геннадия Доброва — это своего рода небольшая новелла, таинственный слепок бытия далекого мира. Здесь ландшафты, предметы и фигуры живут в особом, "застывшем" пространстве. Эти "маленькие вселенные" складываются из чреды неспешно сменяющих друг друга явлений жизни. Нечто подобное можно наблюдать на полотнах мастеров нидерландской школы.
Характерно, что все наброски и рисунки сделаны художником с натуры. Путешествуя по опаленному войной Пандшеру, поднимаясь по извилистым и крутым тропам Гиндукуша, Добров часами работал под открытым небом, стараясь в деталях запечатлеть окружавшую его реальность.
Как-то на одном из горных склонов ему открылся вид на равнину Пагман. Далеко под линией изрезанного горными вершинами горизонта, в залитой туманом чаше мерещился большой город. Как выяснилось, то был находящийся под властью талибов, а потому недоступный для русского художника, Кабул.
— Когда я отправлялся в поездку, — рассказывает Геннадий Михаилович, — меня предупреждали об опасностях. Главным образом упирали на то, что все афганцы — это страшные дикари, люди неолита. Однако в Афганистане я встретил красивых и чистых в облике и мыслях людей. Хочется отметить, что это люди не по-восточному очень прямые и искрение. Они не юлят и не выгадывают, но идут прямой дорогой, говорят всегда именно то, что думают. Страшная бедность и лишения, связанные с беспрерывной войной, не искоренили в них чувства гостеприимства. В одном доме меня угощали сахаром, хотя в тех местах, где я был, — это большой деликатес. Сами они при этом сахар не ели.
— Каждый раз когда, я рисовал, меня окружала стайка любопытных детей. Иные залезали мне на плечи, другие вопили и тянули куда-то. Глядя на этих детей, становилось больно, что война в Афганистане не имеет ни конца, ни края. Поэтому, вернувшись в Россию, я решил назвать свой афганский цикл "Молитва о мире"
Обладатель колоритной внешности, знаток и последователь Льва Толстого, терпеливый и спокойный, Геннадий Добров был принят афганскими крестьянами, которые доброжелательно относились к странствующему "шурави".