Газета Завтра 430 (7 2002)
Шрифт:
Его привлекал не жест, не прыжок сюжета занимательного свойства, не "ох" и "ах" до дрожи заинтригованного обывателя, ждущего, когда обманутая героиня выстрелит из ружья, висевшего над турецким диваном коварного героя. Обыватель не подозревает, конечно, что беллетристическая глупость для всех наций.
Он был строителем собственного мира, независимо от того, нравился или не нравился кому-либо этот его "леоновский мир". Что это за своеобразный мир — реальный лес или более реальное отражение леса в воде? Сама действительность или изображение современной вавилонской башни в последних
Леонов всегда тревожен. Его стиль тяжеловесен, разветвлен, непрост. Хотя почасту ироничен в той степени, в какой могут иронизировать титаны. С самых ранних вещей, где уже чувствовалась литературная неуемность, до "Русского лета" и "Пирамиды", текст Леонова наполнен особой "леоновской аурой", особым звуком, главное же — мыслью, не одномерной, сложной, призывающей в помощники уразумения. Его проза обладает мощной силой логики, ничего общего не имеющей с легкодумной словесной игрой. Большая литература накатывается медленно, гигантскими валами. Она похожа на цунами.
Где сейчас, в каком пространстве гений Леонова? Там, в других высотах, в неземных декорациях, вокруг него не очень многолюдно, так как из миллионов художников только единицы преодолевают границу для дальнего путешествия к потомкам.
Полный текст публикации — в “ДЛ” №2
[guestbook _new_gstb] На главную 1
3 u="u605.54.spylog.com";d=document;nv=navigator;na=nv.appName;p=0;j="N"; d.cookie="b=b";c=0;bv=Math.round(parseFloat(nv.appVersion)*100); if (d.cookie) c=1;n=(na.substring(0,2)=="Mi")?0:1;rn=Math.random; z="p="+p+"&rn="+rn+"[?]if (self!=top) {fr=1;} else {fr=0;} sl="1.0"; pl="";sl="1.1";j = (navigator.javaEnabled?"Y":"N"); sl="1.2";s=screen;px=(n==0)?s.colorDepth:s.pixelDepth; z+="&wh="+s.width+'x'+s.height+"[?] sl="1.3" y="";y+=" "; y+="
"; y+=" 40 "; d.write(y); if(!n) { d.write(" "+"!--"); } //--
[cmsInclude /cms/Template/8e51w63o]
Татьяна Реброва ПЯТЫЙ ЛЕПЕСТОК
* * *
Я на исповеди рвану
Перед батюшкой воротник
С золотыми по синему льну
Одуванчиками —
Я на пол сползу.
Я сроню слезу —
Словно бисером церковь выстелю
Уж за то одно, что себе в висок
Средь ее икон я не выстрелю.
МИСТИКА
Пусть я проклят, но пусть и я
целую край той ризы,
в которую облекается Бог мой…
иду… вслед за чертом.
Ф. Достоевский
Скажи, с какого бодуна,
Россия, если рождена то в этот миг постылый
Еще невинная, как хилый
Пух с Серафимова крыла,
Уже я проклята с той силой,
С какой ты проклята была.
Вновь разворот. И вновь ни разу
На тормоза кто не нажал?
Россией кто уничтожал
Меня, как хлоркою заразу?
Кого в потемках карауля,
Кто и когда нажал курок?
Но и тебе шальная пуля
России обожжет висок…
И клюква брызнет на былинки —
Повадку скоморошью Рок
Не прячет — бубном о вериги!
Бери последний кус ковриги
И в ненасытные суглинки
Последнюю любовь… Молюсь
Я за карман, где фертом фиги.
Точнее? За святую Русь.
Я не ходила с веком в ровнях.
Я плакала по ней в часовнях —
Лишь кал и щебень у щеки,
Не Дух Святой, а сквозняки.
И волокли меня на дровнях,
И скидывали в рудники.
* * *