Газета Завтра 441 (19 2002)

Завтра Газета Газета

В советское время, после развращающей смуты гражданской войны, процесс очищения и кристаллизации национального самосознания возглавила Русская Православная Церковь, всегда понуждавшая народ к нравственному исправлению. Святой Патриарх Тихон, невзирая на жестокое гонение властей, молитвенно призвал весь народ подчиниться государству не за страх, а за совесть. Он ясно осознавал, что многомиллионный русский народ слился с властью, заплатив за это временным отступлением от своего "первородства". Но Святейший также пророчески предвидел, что нация в своем напряженно-подвижническом служении государству неизбежно преобразится сама и изменит характер власти. И ведь действительно, так и случилось: всего за два десятилетия с небольшим идеологическая доктрина большевиков претерпела удивительную эволюции — от идеи полного торжества атеизма

до второго восстановления Патриаршества и официального призыва к священноначалию участвовать в государственно-общественной жизни страны. Несомненно, в этом заключалась божественная диалектика русской истории, Совершенно очевидно, что истоки всех наших государственных смут и настроений всегда лежали в столкновении патриархально-общинного уклада нации с экспансией западных моделей бытия и веры. Это столкновение цивилизаций не всегда в нашей истории решалось в пользу русской традиции. Но при любых национально-государственных потрясениях мы упорно и неуклонно возрождали в новых исторических условиях общинный характер нашей цивилизации. И это сопровождалось тяжелейшим жертвенным подвигом русское народа, особенно ярко проявившемся в новейшей отечественной истории. Но чтобы понять смысл этой жертвы, мы должны ясно увидеть внутреннюю логику исторического процесса в Россия, отбросив все свои предубеждения и честно взглянув правде в глаза.

Как известно, история России в XX веке очень неоднородна и сложна. Общенациональная катастрофа страны в феврале 1917 года и последующая диктатура большевиков подготавливались всем предыдущим ходом русской истории. Легкость и молниеносность падения самодержавия произошло не в результате злого умысла кучки инородцев. Как отмечал Иван Ильин, революция в России — несчастье, постигшее страну в итоге тяжелой общественно-исторической болезни, которой давно болела Россия. В конце ХIХ — начале ХХ вв. неотвратимо наметился путь превращения православного самодержавия в буржуазную монархию. Бурное развитие капитализма в России вошло в неразрешимое противоречие с православно-общинным сознанием народа. Не секрет, что именно из-за общинной психологии русских крестьян потерпела крах либеральная реформа Столыпина. Крестьянская Россия сразу устранилась от процесса капитализации экономики, реально угрожающего сменой общественного строя, тем более, что в деятельности власти не было и намека на реформирование в сторону социальной справедливости.

Активное вовлечение самодержавной России в мировую капиталистическую систему хозяйствования в начале XX века привело прежде всего к тотальной зависимости отечественной промышленности от капитала крупнейших держав мира. Как отмечает в одной из своих работ профессор Сергей Кара-Мурза: "В начале века в России развивалась та самая "дополняющая Запад" промышленность, почти целиком принадлежащая иностранному капиталу, за развитие которой сегодня ратует Чубайс…" Кара-Мурза приводит неизвестные большинству нашего общества данные об участии иностранного капитала в торгово-промышленном развитии России в начале XX века. Данные свидетельствуют, что к началу 10-х годов XX века Российская Империя — этот величественный сакральный Третий Рим — катастрофически быстро и необратимо превратилась в сырьевой придаток Запада. И уж, конечно, это произошло не по воле русских крестьян и рабочих…

Итак, на 1910 год положение было таково: в металлургии банки владели 88% акций, из них 67% доли парижскому консорциуму из трех банков, на все банки с участием русского капитала — 18%. В паровозостроении все 100% акций у двух банковских групп — парижской и немецкой. Судостроение — 77% в руках парижских банков. В нефтяной промышленности — группы "Ойл", "Шелл" и "Нобель" владели 80% капитала, у них же 60% добычи всей нефти и 3/4 торговли. В 1912 году иностранные банки и компании владели 70% добычи угля в Донбассе, 90% добычи всей русской платины,90% акций всех электрических и электротехнических предприятий, всеми трамвайными компаниями и т.д. При сумме государственных доходов России в 1906 году 2,03 млрд. рублей государственной долг составил 7,68 млрд. рублей, из них 3/4 — внешний долг. Дефицит госбюджета составлял почти 1/4 доходов и покрывался за счет займов. По данным академика Тарханова (1906 г.), русские крестьяне в среднем потребляли пищевых продуктов на 20,44 рубля в год, в то время как английские — на 101,25 рублей…

Несомненно, дальнейшая капитализация экономики царской

России и, как следствие этого, — обуржуазивание национальной элиты, неотвратимо привели бы к идее религиозной реформации. Сама природа капитала, так глубоко раскрытая Марксом, потребовала бы отречения от православно-соборных основ русской жизши. И новое буржуазное сословие России неизбежно обратилось бы к протестантским моделям религиозного оправдания личного богатства и комфорта бытия. Трудно представитъ, какую цель государственной жизни провозгласил бы тогда русский царь, и насколько эта цель совпадала бы с Божественным замыслом нашей православной цивилизации.

Необходимо признать, что Русская Православная Церковь слишком поздно осознала гибельность буржуазно-демократического пути, на который встала Россия в начале XX века. Непостижимым образом идея православной самодержавной власти, перефразируя Розанова, "слиняла в 7 дней" из религиозного сознания русского священства. 2 марта император Николай II отрекся от престола, а ровно через неделю Священный Синод призывает россиян довериться Временному правительству. При этом со стороны Церкви не последовало никаких попыток решительного осуждения и неприятия самого акта отречения Царя от освященной Богом власти.

Начало века ознаменовалось в России крахом традиционного национального мышления, безудержное разцерковление русского общества было обусловлено все той же ложью о прошлом и теми же химерами будущей свободной сладостной жизни, что отравляют наше сознание и сейчас; Февральская революция становится закономерным исходом этого "духовного брожения" России, угрожающего уничтожением соборной души нации. Но по Воле Божией на авансцену истории выходит народ. Оставленный обманутым царем, насильно отъединенный от Церкви, он в напряженно-подвижническом усилии стал собирать обломки Империи и строить социализм — эту единственную форму спасения от буржуазного плена с его смертью христианства и торжеством самодостаточного, сытого индивидуума.

А теперь представим" что Февральская буржуазная революция, фактически отделившая Церковь от государства, за кратчайший срок сделавшая все для распада исторической Империи, не закончилась бы Октябрьской революцией и победой большевиков в гражданской войне. Не лукавьте, русские люди, согласитесь с тем, что без решительных и жестких мер по воссозданию единой страны Россия превратилась бы сначала в конгломерат небольших государств, а затем, окончательно включившись в систему мирового капитала, — без сильной власти, армии, идеологии — неминуемо стала бы легкой добычей для западных хищников. И уж тогда легко и беспрепятственно продолжился бы процесс духовной деградации разделенного народа, когда русское Православие, лишенное соборно-общинных основ, плавно перетекло в разновидность европейского "христианства" или вообще могло быть заменено на учение Рерихов.

Сейчас в России идет невидимая, страшная война. С одной стороны — разрушительное буйство сатанинских сил, которые действуют своим внутренним смыслом, определяя суть наших безумных поступков и лишая нас возможности свободно мыслить. С другой стороны — сопротивление атому напору нашего тысячелетнего национального духа.

По злой воле государства гибнут живые души, предаются демонизму молодые ростки нации. Сатанинские мессы стали легализованной частью нашей культуры, а священство муссирует проблему перезахоронения Ленина, при этом ведь наши батюшки прекрасно понимают, что лежащий в Мавзолее Ленин — в сознании миллионов людей — не какой-то зловещий терафим, мешающий духовному взлету нации, а всего лишь символ утраченной государственности и поруганной ныне справедливости! Нельзя же всерьез рассчитывать, что вместе с выносом из Мавзолея тела Ленина весь народ мгновенно преобразится и приобретет православно-монархическое мировоззрение, кстати, для достижения подобной духовной перемены нужно воцерковить прежде всего народ, а не власть.

Фигура Ленина вырастает из русской истории. Как теоретик он не был востребован до того, как произошла Февральская революция. Если бы не было в России буржуазно-демократической революции, то, возможно, Ленин просто повторил бы судьбу Плеханова. Но как раз плачевные итоги этой революции и заставили Ленина встать во главе исторического процесса по созданию нового государства. И уж, конечно, те методы и средства, которыми вооружилась большевистская власть, были обусловлены не личной злой волей вождя, а совокупностью всех факторов исторического момента.