Газета Завтра 45 (1042 2013)
Шрифт:
Рафаэль КОРРЕА, президент Эквадора. Конечно, нет! Когда мы пришли к власти, эквадорская разведка, структуры полиции находились в зависимости от посольства США. Миссии Вашингтона в странах АЛБА подготовили серию переворотов. Они всегда стремились и стремятся расшатать левые, народные правительства, проводящие политику настоящих перемен. Для латиноамериканской олигархии, для самых реакционных кругов США - так называемых "ястребов", демократия в Латинской Америке хороша, пока они не скажут, что её надо поменять. Их демократия никак не интересует. Они хотят только сохранить свою власть и привилегии.
Я бы хотел специально отметить, что лучшим пропагандистом для левых правительств в Латинской Америке был Джордж Буш! Многие пришли к власти благодаря ему и политике, которую он проводил!
Слава Богу, наконец-то в наших странах есть правительства, которые на самом деле будут делать именно то, в
Для нас развитие - это не только социально-экономический, но прежде всего политический процесс. Мы считаем, что оно начнётся после решения главной задачи, стоящей перед человечеством, - победить империю капитала. Капитал не может иметь больше прав, чем человек.
Могу указать на пример: "Шеврон" является третьей, по своим масштабам и своему капиталу, компанией США. Также она вторая в США и седьмая в мире среди нефтяных компаний. Она в свое время купила "Тексако", против которой уже больше 15 лет существует обвинение, со стороны пострадавших индейцев, из-за загрязнения окружающей среды. Вода, которую население пьет, в которой ловит рыбу, купается - сильно загрязненная. В результате, случилась беспрецедентная экологическая катастрофа, которая нанесла неизмеримый вред здоровью жителей области.
"Шеврон" подал на нас в Международный суд в Гааге. Компания ушла из нашей страны в 1992 году, однако почему-то ее претензии основаны на соглашении 1997 года, которое не существовало тогда, когда они ушли. И все равно в Гааге требуют от нас пойти на компромисс. Как будто мы не государство и для нас действуют правила джунглей! Это и есть власть транснационального капитала.
: Empty data received from address
Empty data received from address [].
Некреативным вход воспрещен
Маринэ Восканян
7 ноября 2013 1
Общество
Почему право на конструирование будущего хотят дать только разделяющим «постматериальные ценности»
Продолжая тему механизмов современной информационной войны, нельзя обойти вопрос о креативном классе. Сегодня это, пожалуй, одно из самых политизированных и мифологизированных понятий в рассуждениях как о мировых трендах, так и о ситуации в России. В консервативно-патриотическом лагере чаще всего это словосочетание вызывает негативные ассоциации, поскольку креативный класс в силу своих жизненных установок оказывается проводником "дестабилизации".
Если же мы хотим говорить не только о штампах политповестки дня, а о том, какие социальные процессы в течение последних десятилетий привели к формированию этой группы, то можно увидеть проблему куда более глубокую, чем самоидентификация условного офисного работника из "креативного" сектора, и его планы посетить или не посетить какой-нибудь митинг.
Эта проблема заключается в том, что само понятие развития, интенции творчества и социального конструирования в какой-то момент успешно канализированы машиной глобализированного капитализма в безопасное для нее русло, (то есть встроены в ее схемы, "кооптированы"). Но этот этап - когда для ощущения себя свободным и успешным условному рекламщику или пиарщику было достаточно гулять по своему офису в майке с портретом Че, сегодня подходит к концу. Для канализации естественного стремления к развитию и творчеству используются "фантики" уже не только креативной самореализации - это и модный экологизм, и волонтерство, и борьба за права различных меньшинств, и принадлежность к виртуальным сообществам . Все эти симулякры "малых дел", "малых свобод" и "малых справедливостей", с одной стороны, действительно позволяют вовлекать креативный класс в определенные политические акции, но, с другой стороны, делают его абсолютно стерильным с точки зрения реализации по-настоящему масштабных (а потому неизбежно мобилизационных) проектов развития.
Вопрос ведь не в том, какой модный офис и экологически чистый пригород надо предоставить молодым и образованным, чтобы они там придумали новую версию очередного айфона, а также могли раз в году посетить честные выборы. Как писал Ричард Флорида, автор той самой теории креативного класса, человек из 50-х, попав на машине времени в наши дни, спросил бы нас не про то, чем айфон отличается от телефонной трубки 50-летней давности. Он бы спросил "Почему мы еще не покорили космос?" или "А
Так где же роботы и почему креативный класс не покоряет космос?
Креативный класс: начало
Идея того, что в экономике ключевую роль будут играть не собственники средств производства, появилась уже очень давно. Еще в 60-е годы Джон Кеннет Гэлбрейт писал, что со временем в корпорациях ключевую роль будет играть не владелец, а "техноструктура" - "целая совокупность ученых, инженеров и техников, специалистов по реализации, рекламе и торговым операциям, экспертов в области отношений с общественностью, лоббистов, адвокатов и людей, хорошо знакомых с особенностями вашингтонского бюрократического аппарата и его деятельности, а также посредников, управляющих, администраторов". Так же и Дэниэл Белл тогда указывал на то, что "постиндустриальное общество... предполагает возникновение нового класса, представители которого на политическом уровне выступают в качестве консультантов, экспертов или технократов". При этом интересно, что Гэлбрейт отметил несколько черт этой группы, которые, как мы увидим, успешно проявились в реальности, - что одаренная молодежь захочет вливаться в ряды техноструктуры лишь при условии ослабления там формальной дисциплины и иерархий, что менеджеры техноструктуры отождествляют свою жизнь и работу, и что задачей техноструктуры является усиление собственной власти и положения в корпорации.
Далее общество стало не просто постиндустриальным, а еще и информационным, и наконец, "сетевым" (М.Кастельс).
Причем, как писал Кастельс "технология не определяет то, каким является общество: она сама является этим обществом". Так же, как, по его мнению, к 2000-м годам устарела и концепция виртуальной реальности, а на смену ей пришла "реальная виртуальность".
Произошли радикальные трансформации и в сфере потребления. Хотя тот факт, что потребление само по себе есть не покупка товаров, а покупка символов, также был обоснован философом Жаном Бодрийяром еще в 60-е, апофеоз этого "символизма" пришелся уже на конец века. Потребление стало вопросом стиля и конструирования идентичности. Имидж и его выстраивание через покупку тех или иных товаров стали ключевыми понятиями для описания мотивации спроса потребителей уже в 80-е. Причем, имидж стал территорией некой свободы. Как писал социолог Стюарт Ивен: "повседневная культура потребительского капитализма очень бюрократична, в огромных корпорациях человек не видит результат своей работы, она становится бессмысленным действием, у него возникает голод по значимым действиям. Имиджи всегда предлагают, наоборот, свободу"
Слияние богемы и буржуазии - кооптация протеста
Так началась эпоха "тайных бунтарей" - тех, кто, с одной стороны, оставался встроенным в корпоративные схемы, а с другой, хотел показать, что он "классный" и "крутой" ("hip" and "cool"), и что вместо классической буржуазности выбирает модную богемность.
Эта потребность вовсе не взорвала капитализм, а, напротив, успешно была превращена в источник новых прибылей, причем "в квадрате" - с одной стороны, глобализированный капитализм встроил "тайных бунтарей" в свои корпорации (если больше прибыли приносят не те, кто ходит в офис в костюме, а те, кто ходит в рваных джинсах, - то правилом надо объявить последнее), а с другой - возник огромный спрос на "маркетинг освобождения", товары с атрибутами контркультуры. С этого момента, если внимательно проанализировать наиболее успешные рекламные кампании транснациональных корпораций, можно убедиться - они пропагандировали отнюдь не буржуазный конформизм, а, напротив, идею "стать самим собой", выделиться из толпы, подчеркнуть свою индивидуальность и отличие от других.