Газета Завтра 760
Шрифт:
Возможно, именно основательность Ревякина даёт сильный и содержательный выход в творчестве. Исследователи отмечали сложность модели пространства в поэтическом мире Ревякина. "Можно говорить о том, что мы имеем дело не с одной моделью, а двумя: ориентированной вертикально и ориентированной горизонтально. Вертикальная - трехсоставная, по сути, это - традиционная мифологическая модель: нижний мир - срединный мир (мир человека) - верхний мир (Небеса)… Основной интерес Ревякина находится на границе срединного и верхнего миров. Преодоление этой границы, прорыв в Небо - основная тема многих ревякинских текстов.
На последних пластинках две модели, две оптики наложились друг на друга и превратились в Крест. И словотворец Хлебников в качестве поэтического вдохновителя сменяется кристальным Гумилёвым.
Ахматова говорила о гумилёвской книге "Колчан": "Николай Степанович творит войну. Он - вершитель каких-то событий. Он - участник их." Так и Ревякин в своих пластинках - не только боян, летописец, сказитель, воспевающий долг, честь как верность, но и сам - ратник, защитник своей земли и покоритель новых пространств.
В "Воспоминании о Дивеевском лете 1991 года" Александра Баркашова некий монах так напутствовал бойцов РНЕ: "Не сейчас еще, но уже скоро, наступит год, когда освободит Господь своим промыслом Россию, и будет тогда жатва у Бога в России. Жатва большая, а жнецов мало. Поэтому торопитесь и усердней делайте дело свое".
По словам самого Ревякина, "Жатва" повествует о столкновении европейской и азиатской цивилизаций: "Я в свое время был и евразийцем, и азиатом, и кем только не был в своих творческих и духовных исканиях. Сейчас я себя ощущаю белым человеком, потомком викингов, варягов. И продолжаю традиции казачества".
У альбома выстроенная драматургия - образы и картины Русского Дома сменяют апокалиптические картины нашествия иноплеменных. Светлая "Нордическая Русь" и тревожный "Аттила", пленительная "Кто же вплёл" и жуткая "Гордая Рязань" - гимн защитникам Рязани во время батыева нашествия.
Вычерпать море,
яростно вырубить створы.
Дерзкий прищур обещает победу
громкой наградой
Негой стреноженных рады
Ждут свою горькую участь
в жертву пропеты.
Когда ряды героев иссякнут в дикий смерч
И грозный взгляд Аттилы
глотает хищно нивы.
Исполнись, Воля Божья! В годины укрепи,
Дай силы и отваги стоять несокрушимо.
ЕСЛИ
Альбом, правда, даёт указание на другой эпизод гражданской войны - здесь речь идёт сибирском ледяном походе - отступление остатков армии Колчака в Забайкалье. Но основания, описанные в знаменитом произведении Романа Гуля и на пластинке "Калинова моста", - общие.
"Ледяной поход" - концептуальное творение, композиции подчинены идее альбома. Пластинка - это призыв каждому найти своё поле чести, выйти в свой "ледяной поход", против упадка и разложения. Иного пути нет, ибо "вечное небо помнит тебя всегда, вечное небо подвига ждёт". И "где даруют в подвиг силы, где война с колен поднимет".
На альбоме посвящения атаману Семёнову и барону Унгерну, проповедничество о Сибири как об истоке грядущего возрождения, торжество русского духа в балладе "Севастополь". Но при этом "Ледяной поход" не оставляет впечатления чего-то тяжеловесно-непроходимого. Не случайно Ревякин постоянно апеллирует к казакам: подлинно казачьи лихость и озорство создают неповторимую атмосферу пластинки.
Сорвана завеса, вижу ясно, Господи.
Устрашился беспощадно истреблять обман.
Эй, не спи, вставай, есть, где казаковать!
И пылает меч начало удержать.
Бью челом вам, братья ангелы,
Одного в пути не бросили,
В бой не оставили.
Не отдали на потребу бесам-псам,
Бью челом вам, братья ангелы,
Отслужу!
ЛЕНИНГРАД. "Аврора" ("ШнурОК", "2+2=5"). 2007.
МЕНЯ ДАВНО занимает вопрос, как бы действовал Шнур, окажись он на два десятилетия раньше, во времена пика отечественного рок-движения: возводил бы баррикады или медитировал на публику, плясал бы возле костров перестройки или провидчески издевался над наивными ожиданиями грядущего рая?