Газета Завтра 787 (51 2008)
Шрифт:
Я пойду по угрюмой тропе,
Чтоб запомнить рыданье пурги
И рождённые в долгой борьбе
Сиротливые звёзды могил.
Я пойду поклониться полям…
Может, лучше не думать про всё,
А уйти, из берданки паля,
На охоту, в окрестности сёл…
1960
Николай АСЕЕВ
ИЗ "ПОВЕСТИ ПЛАМЕННЫХ ЛЕТ"
И Сталин тогда представлялся
не в пышном наряде - главным из главных, -
держался он с твёрдым достоинством. Сам
поэтов выслушивая, как равных.
Он нравился нам одеждой простой,
негромкой, раздельной, внушительной речью,
и я бы хотел не для славы пустой
постигнуть натуру его человечью.
Я Сталина так бы тогда описал:
он чуть рябоватый и чуть грубоватый,
просмолены солнцем его волоса,
но прежде всего он - не обыватель!
Вы Сталина сравниваете с орлом?
Что толку и чести равнять его с птицей!
Скорее - с гранёным алмазным сверлом,
которым гранитное время сверлится.
Он бродит один средь кремлёвских палат,
вживаясь в чужой стародавний обычай;
он носит шинель, как тюремный бушлат
без всяких особых петлиц и отличий.
Его до синя ненавидят враги,
не смогшие вбить в нашу спаянность клинья;
он носит короткие сапоги,
но шаг его твёрд, непреклонен и длинен.
И мы с ним сроднились - с шинелью его,
с курящейся трубкой, улыбкой усатой,
со всею фигурой его боевой,
грозящею старому миру осадой.
Вот так я писал тогда. Что ж о другом
послевоенном Сталинском облике, -
он вдруг поворачивается кругом,
скрываясь в хвалений курящемся облаке.
Начало 1960-х гг.
Станислав КУНЯЕВ
***
Мы с бабкой из сарая притащили
ведро угля и печку растопили,
глядим, как вихри синего огня
колышутся над чёрной грудой угля,
а бабка, плечи зябкие сутуля,
допытывает умного меня:
– Мне, золотко, сказала Пелагея,
что Сталина на днях из Мавзолея
убрали за жестокие дела… -
Я говорю: - А дочь твоя Полина
семнадцать лет аж дальше Сахалина
не по его ли слову провела?
–
А бабка уголь кочергой шурует,
тот уголь внук на станции ворует:
– Я, золотко, не знаю ничего,
кто виноват. Но воины его
лежат в земле,
и мой Серёжа с ними… -
Молчим, глядим - огнями голубыми
охвачен чёрный уголь антрацит,
и в комнатёнке нашей стало жарко,
а бабке, вижу, всех на свете жалко.
Bcex,
и всех, кто не зарыт.
1986
Татьяна ГЛУШКОВА
ГЕНЕРАЛИССИМУС
Он не для вас, он для Шекспира,
для Пушкина, Карамзина,
былой властитель полумира,
чья сыть, чья мантия - красна…
Чей белый китель так сверкает,
как в небе облачко - в тот час,
когда Спаситель воскресает
и смотрит ласково на нас…
И вот уже отверсты храмы,
и Лета Многая поют
тому, чья смерть - не за горами,
кого предательски убьют.
И он, пожав земную славу,
один, придя на Страшный Суд,
попросит: "В ад!.. Мою державу
туда стервятники несут…"
1994
Юрий КУЗНЕЦОВ
ТЕГЕРАНСКИЕ СНЫ
Вдали от северных развалин
Синь тегеранская горит.
– Какая встреча, маршал Сталин!
–
Лукавый Черчилль говорит.
– Я верю в добрые приметы,
Сегодня сон приснился мне.
Руководителем планеты
Меня назначили во сне!
Конечно, это возвышенье
Прошу не принимать всерьёз…
– Какое, право, совпаденье!
–
С улыбкой Рузвельт произнёс.
–
В знак нашей встречи незабвенной
Сегодня сон приснился мне.
Руководителем Вселенной
Меня назначили во сне!
Раздумьем Сталин не смутился,
Неспешно трубку раскурил:
– Мне тоже сон сегодня снился -
Я никого не утвердил!
1978
Виктор БОКОВ
***
Ненависть к Сталину меньше и меньше,
А был когда-то бурный накат.
История - не примитивные вещи
И не глупый затёртый плакат.
Сталинский след с Мавзолея не смыт,
Ни дождями, ни градом снарядным…
Он с рукой зашинельной стоит
И незыблемым, и громадным.
Тянется цепь его мрачных годов
Через молчанье кремлёвских башен.
Думал свалить его подлый Адольф -
Сам свалился! А Сталин бесстрашен.
Что теперь со мной - не пойму.
От ненависти пришёл я к лояльности.
Тянет и тянет меня к нему,
К его кавказской национальности!
1998
Михаил ШЕЛЕХОВ
ЗАКЛИНАНИЕ
Из гроба встань на час, товарищ Сталин!
И погаси горящую Чечню,
Как чертову Кавказа головню,
И как гасить нам деды завещали.
Товарищ Сталин, встань на час из гроба!
И погаси горящую Москву,