Газета Завтра 893 (52 2010)

Завтра Газета

Что хорошего в такой непредсказуемости? Я лично не хотел бы. А ведь это только один возможный её вариант. Но поэт продолжает свои похвалы:

Когда они своих мужей ругают,

То потому, что очень верят в них,

В их избранность, надёжность и удачу,

Боясь — не потерялись бы в толпе.

Вот ещё и на ругань горазды. Да ведь получается, просто склочницы, стервозы. Здесь ключевое понятие — "избранность", причём вовсе не в любовно-семейном, а в человеческом и общественном смысле, ибо тут же — боязнь потеряться в "толпе", неприязнь к "толпе", под которой понимаются, судя по всему, сограждане, народ. Но ведь недосягаемость это тоже избранность. Что ж получается? Союз избранных, в коем жены верят в мужей-избранных и верят, что они станут ещё более избранными —

Была бы лишь уверенность в себе.

И что дальше?

А чтоб не обмануть их ожиданий,

Мужья обречены на чудеса:

Рекорды, книги, бизнес женам дарят

Чтоб гордостью наполнить их глаза.

Всё ради своих недосягаемых и непредсказуемых! Только бы угодить им, стервозам! О стране, о долге перед народом и в уме ничего нет. А вот у русских невозможно вообразить, чтобы, допустим, Шолохов, закончив свой "Тихий Дон", сказал бы жене: "Это, Маша, только для того, чтобы твои глаза наполнить гордостью. Наполнил?" Или, допустим, Юрий Гагарин, вернувшись из своего исторического полёта, то же сказал бы жене: "Это, Валечка..."

Но —

Еврейским жёнам угодить не просто.

Избранник — он единственный из всех.

Они хотят любимых видеть в звездах,

В деяньях, обреченных на успех.

То есть в заранее беспроигрышных деяниях, острым нюхом на которые эти жены, как надо понимать, обладают.

И потому ни в чем не знают меры,

Когда мужей выводят в короли...

Без женской одержимости и веры

Они бы на вершины не взошли...

Неужто и впрямь так уж не знают меры абсолютно ни в чём?

Короче говоря, поэт представляет нам еврейских жен одержимыми толкачами своих мужей, проводниками на вершины, устроителями их "королевских карьер".

Поэтому, когда приятель-художник развелся с женой, вероятно, русской, и был очень огорчен, не знал, как ему быть, автор решительно дал ему совет: "Езжай в Израиль. Престиж еврейских жён недосягаем". Там, дескать, найдёшь жену, и она устроит тебе королевскую карьеру. Право, похоже, поэт завербован в качестве агента какого-то израильского брачного бюро. Вот и старается в ущерб многонациональной родине. Поэтому стихотворение следовало честно назвать не "Еврейские", а "Израильские жены".

Ну, Дементьев, я лучше думаю о еврейках. Такое впечатление, будто Антисионистский комитет и не прекращал свою работу, а ты — ещё и его тайный агент.

Я знал евреек немало. И ни одну не могу представить оголтелой спорщицей, стервозой и уж, конечно, — толкачом мужа.

Что, бесталанного Костю Ваншенкина "вывела в короли" Инна Гофф? Чепуха! Они оба талантливы были, и каждый шёл своей дорогой, но, конечно, в чем-то помогали друг другу.

А Родион Щедрин "взошёл на вершину" верхом на Майе Плисецкой?

И невозможно представить в роли устроительниц карьеры своих мужей ни академика Лину Штерн, ни Героя Советского Союза Полину Гельман, штурмана ночного бомбардировочного полка, не говоря уж об Алле Гербер.

Жены многих крупных политических деятелей Советского времени тоже были еврейками: Молотова, Ворошилова, Куйбышева, Кирова, Андреева... Они были вполне самостоятельными фигурами, некоторые, как Полина Жемчужина, жена Молотова,— даже народными комиссарами. Но ни одна не сделала мужа членом Политбюро.

О женах и матерях, о сёстрах и невестах писал и Ярослав Смеляков:

Мы ещё оденем вас шелками,

Плечи вам согреем соболями.

Мы построим вам дворцы большие,

Милые красавицы России.

Мы о вас напишем сочиненья,

Полные любви и удивленья.

И всё это было бы сделано, построено и написано, если бы не нагрянула прожорливая орда лысеньких, седеньких и шустреньких зайцев в законе, об одном из которых поэт сказал:

Он был певцом Страны Советов,

Он комсомольский был вожак...

Да есть продажные поэты,

Но чтобы так, но чтобы так?..