Газета Завтра 900 (7 2011)

Завтра Газета Газета

"Кислоты" стали вехой в истории "Ночного Проспекта". Звучание группы обрело угрожающе-индустриальный формат, а вскоре после выхода альбома группу покинул Иван Соколовский.

Начав с электро-попа и электро-твиста, к "Кислотам" "НП" подошёл с желанием экспериментов и радикальных выводов. К тому времени создатели "НП" уже достаточно времени увлекались различными авангардными делами, а в предыдущих программах "Демократия и дисциплина", "Курорты Кавказа" появляются элементы индастриала, грузящие медитативные композиции. На "Кислотах" музыканты выдали множество необычных экспериментов с аналоговой и цифровой электроникой. Мировоззренчески — это довольно мрачный релиз, воплощённая антиутопия, где человек практически исчезает в череде катаклизмов, катастроф и триумфа механизмов. "После господства

живых существ начнётся империя машин" (Ф.Т. Маринетти. "Первый футуристический манифест")

"Кислоты" Кушнир оправданно включил в "Сто лучших альбомов советского рока": "Это был первый в СССР альбом индустриальной музыки, невероятно качественно записанный и идеально выдержанный стилистически. "Кислоты ассоциировались с урбанизированным смерчем, напоминая озверелый звуковой терроризм, при котором атональный вокал и примитивный ритм умышленно вытесняют гармонии и мелодии… "Ночной проспект" решил наехать на мозги расслабленного парами перестройки населения серией жестко сыгранных индустриальных номеров. Новая программа представляла собой электронный noisebeat, тщательно отредактированный и отрепетированный, в котором посреди компьютерно-синтезаторного шквала неожиданным диссонансом вкраплялись звуки живых инструментов: гитары, скрипки, ксилофона, металлических перкуссий и барабанов".

Несмотря на свою отдалённость по времени, оба релиза звучат свежо и слушаются с живым интересом. Ведь по-прежнему с нами говорит/гипнотизирует телевизор, и кислоты проникают в кровь.

— Что такое русский стиль?

АЛЕКСАНДР БИЛЕЦКИЙ

Деревенька Агарково, кажется, совсем затерялась среди лесов и полей дальнего Подмосковья. Однако маршрут сюда прочно проложен не только из Москвы, но также из многих других русских, и не только, городов. Дело в том, что в Агаркове живет одарённый человек, художник, мыслитель, мастер плотнического дела, председатель клуба мастеров "Сень" — Александр Билецкий.

"Завтра". Александр Владимирович, вы более всего известны как высочайшего уровня специалист по деревянному строительству. И специализация ваша особенная, драгоценная. Вы — храмоздатель… Скажите, какие принципы лежат в основе церковного деревянного зодчества? Как, из чего и за какой срок можно построить деревянный храм?

Александр Билецкий. В первую очередь, возблагодарю Бога за великую радость восстанавливать и отстраивать для нашей Церкви часовни и храмы. Строительство любого храма, каменного или деревянного, подобно писанию иконы, что есть не что иное, как деятельная молитва ко Господу. А молитва не терпит суеты, торопливости и лицемерия. Свою работу строитель церкви должен выполнять так, чтобы душа поколений радовалась храму сотни, а, может быть, и тысячи лет. К примеру, самый древний христианский деревянный храм сегодня существует в Норвегии. Построен он в 920 году от Рождества Христова.

На строительство деревянной части храма "клетьского" типа с деревянной кровлей уходит девять месяцев. Но, когда само строение воздвигнуто, в нем еще три года следует проводить разного рода работы. Прошло полгода — надо кровлю вскрыть и стены пропитать восковым взваром. А еще через полгода — "перетянуть" полы, проконопатить стены, и так далее. Дерево дышит, идет процесс осадки. Храм невозможно построить за один раз и навсегда уйти куда-то. Еще лет пять мы должны работать с этим храмом. Храм может и должен действовать, но первые года два в церкви будет прохладно, потому что забивать щели паклей сразу нельзя — это делается через год после возведения стен. Девять месяцев требуется на создание, как и у человека, а потом его так же и "вырастить" надо. Настоящий русский храм рубится из калиброванного, то есть, подобранного по размеру, отборного бревна. Бревно везется с Севера, где древесина

плотнее. Задача строителей — так раскрыть дерево, чтобы храм магнитом тянул бы к себе людей — верующих и неверующих. А уж задача батюшки, который станет там служить, более сложная — помочь человеку раскрыть душу Богу. Налицо разные уровни одного процесса. Но чтобы храм притягивал, он должен быть построен "по-божески", то есть с соблюдением всех мер и пропорций. В основе древнерусской системы мер простая идея — человек. Раз Господь в таких пропорциях и такой мерой создал человека, то и людям надлежит преображать мир по Божьей мере. И когда этот принцип учтен, тогда получается всё благолепно. Человек по природе своей тянется к красоте, но если эта красота содержит еще и тепло, то она особенно привлекательна... Деревянные церкви очень близки человеку. Они, подобно ему, ранимы и уязвимы. Храм из дерева боится огня и воды, как и все мы, нуждается в заботе и любви. В последнее время, скорости ради, всё больше строят сооружения из бетона, чем-то напоминающие бункер Гитлера... Конечно, во время службы и в таких храмах пребывает благодать Божия, но хотелось бы другой обстановки, более близкой нашему духу, нашему мировоззрению…

"Завтра". Но сегодня ведь и деревянная храмовая архитектура не всегда соответствует высоким стандартам красоты божественной и человеческой…

А.Б. К сожалению, это так. Существует множество сделанных на скорую руку храмов в стиле "а ля рус". Желание построить "под старину", когда культура строительства и секреты мастерства забыты, ни к чему хорошему не приводят. Подчас архитектор, не имея никакого опыта в строительстве церквей, пытается, создавая храм или часовню, выразить самих себя. А ведь все мы далеки от идеала...

Другая проблема: часто к деревянным храмам ошибочно относятся как к "временным". Но храмы-то временными не бывают, они ведь не наши, а Божьи! И даже если рядом планируется возвести больший храм из камня, то и тогда, возводя малую часовню, стоит помнить о предстоящей ей долголетней службе.

Что касается вопроса "из чего?" Замышляя строительство, очень важно внимательно отнестись к выбору материала. К примеру, брус или оцилиндрованное бревно — это, по существу, "мертвый" материал. При их изготовлении машина выбивает из дерева всю красоту и цельность. И уж, конечно, лучше строить из камня или бетона, чем из замеченного, искалеченного дерева. В Церкви должно быть всё только подлинное, настоящее, правильное. Как мы не должны никак отступать от древнеславянского языка в богослужении, так нельзя модернизировать, "спрямлять" способы храмового строительства... Надо строить так, чтобы к храму хотелось прикоснуться, чтобы он был теплым. А этого невозможно достигнуть, используя только современные материалы, прошедшие химическую и машинную обработку. От них ведь душа отлетает…

"Завтра". То есть химическая обработка древесины нежелательна?

А.Б. Губительна, я бы сказал. Мы используем технологию русской живицы — это взвар на основе пчелиного воска, который предохраняет дерево от влаги, кислоты и от многих других вредных воздействий.

"Завтра". А что собой представляет строительный коллектив? Каковы принципы его организации?

А.Б. Очень хорош артельный способ возведения храмов. Дело в том, что круг деревянщиков очень узок, и все знают друг друга. Когда появляется интересный заказ, все моментально узнают об этом. Идет всплеск интереса. И люди подтягиваются со всей России, из стран ближнего и дальнего зарубежья. Даже в Новой Зеландии есть наши мастера. Да, там тоже стоит русский деревянный храм.

"Завтра". Откуда вы черпаете знания? Откуда узнаете секреты деревянного зодчества?

А.Б. Черпаем знания мы из древности. Кстати, слово "древо" и слово "древность" — однокоренные. С точки зрения культуры, неоценимо наследие реставратора, исследователя русской деревянной архитектуры Александра Викторовича Ополовникова, человека, по сути, открывшего нам Кижи. Кстати, сейчас его дочь Елена Александровна занимается научной, литературной и издательской деятельностью, расширяя область знаний о русской деревянной архитектуре.