Газета Завтра 925 (32 2011)
Шрифт:
Книга, в которой обилие схем, цифр, формулировок, тем не менее, очень легко, с интересом читается. Именно такого рода книги — лучшие агитаторы и пропагандисты того дела, той идеи, о которой идёт речь.
Владимир Карпец -- Битва за историю
Ключевые события русской истории, как правило, замолчаны. Одно из таких событий — Приамурский Земский собор 10 (23) июля — 28 июля (10 августа) 1922г . На нем остатки Белого движения, осознавшие, наконец, гибельность "февралистской", "республиканской", в лучшем случае "непредрешенческой"
В июне 1922 года власть в т.н. "черном поясе" Дальнего Востока, противостоявшем сепаратистско-демократической т.н. Дальневосточной Республике, перешла, по сути, к прибывшему из Харбина генерал-лейтенанту Михаилу Константиновичу Дитерихсу (1874-1937), объединившему посты главы правительства и главнокомандующего и провозглашенному 23 июля 1922 года правителем Приамурского государственного образования. Своим указом за № 1 Дитерихс переименовал Приамурское государственное образование в Приамурский земский край, а армию в Земскую рать. Ранее М.К.Дитерихс занимался расследованием убийства Царской Семьи и, в отличие от подавляющего большинства белых "вождей" и "правителей", был монархистом.
Собор проходил во Владивостоке; его целью было провозглашено восстановление монархии. Инициаторами созыва собора были сам Дитерихс и Приамурское временное правительство. В состав собора вошли представители армии и флота, гражданских ведомств и городского самоуправления, духовенства и прихожан, старообрядческого духовенства и общины, земства и общественных организаций, городских домовладельцев, сельских жителей, купечества и предпринимателей, казаков, высших учебных заведений, русского населения полосы отчуждения КВЖД. Представительство, как и на старых соборах времен Московской Руси, осуществлялось не по партийным спискам, а на земско-сословных (сегодня мы бы сказали — территориально-профессиональных) началах. Открывшийся в день памяти Казанской иконы Божией Матери собор непрерывно сопровождался молебнами.
Некоторым отступлением от правил проведения старинных соборов было признание голосования на началах "большинство-меньшинство", а не на "единогласии" или "одиначестве" (когда вопрос обсуждался до тех пор, пока все не придут к одному мнению). Однако, возможно, это было, так сказать промыслительно — голосование показало удивительное единодушие. На заседании собора 3 августа ключевым моментом стало принятие трех основных тезисов: признание принадлежности верховной власти в России династии Дома Романовых (207 голосов — "за" и 23 — "против"); необходимость возглавления временной государственности Приамурья верховным правителем из Дома Романовых (175 — "за", 55 — "против"); необходимость доложить об этом вдовствующей императрице Марии Феодоровне и великому князю Николаю Николаевичу как лицам, сохранившим династические права. Большинством голосов (213 против 19) Правителем Приамурского Земского края на переходное время был избран М. К. Дитерихс. При этом очень важно, что ни о каких правах "красного князя" (как его тогда называли) Кирилла Владимировича речи вообще не шло. Характерно, что уже 10 августа 1922 года этот последний сделал заявление представителям иностранных держав о своем решении взять на себя руководство Белым движением (когда война уже заканчивалась!), а "императором Кириллом I" провозгласил себя только в 1924 г. Но дело, конечно, было уже не в нём.
Земский собор сумел наметить также и контуры будущего: подготовка к созыву Всероссийского собора и организация самоуправления в рамках церковных приходов, из которых путем выбора народных представителей должны были составиться будущий Земский собор, краевые советы и уездные советы. Такая система имела корни в земских и губных преобразованиях Иоанна Грозного, одновременно учитывая то, что сама по себе идея советов в начале ХХ века оказалась жизнеспособной и востребованной.
Признав, что верховная власть принадлежит царскому Дому Романовых и должна осуществляться в порядке законного престолонаследия, собор тем самым юридически восстановил монархию в России, которая, впрочем, и ранее не была, и до сих пор не может быть отменена. Это было восстановлением чести и достоинства Белого движения, создатели и руководители которого стояли у истоков Февраля.
В октябре Белое Приморье пало. Можно по-разному говорить о причинах его поражения. Но главную, наверное, сумел сформулировать "классик контрреволюции" граф Жозеф де Местр: после того как революция уже победила, контрреволюция извне становится невозможной. Она может победить только изнутри самой революции. Въехав в Кремль и захватив сердце России, большевики не просчитались.
Тем не менее, Земский собор 1922 года сделал самое главное.
Владимир Полеванов -- Призраки приватизации
Руслан Лынёв. Владимир Павлович, недавно у вас вышла книга "ФРС против Гольфстрима", по которой видно, как серьёзно вы продолжаете занимаеться проблемой приватизации. А с каких пор и почему она вас заинтересовала?
Владимир Полеванов. Со времен перестройки. А почему? Потому что в ней содержится ряд важных вопросов нашей жизни. Так или иначе, они всех волнуют. А лично передо мной они встали во весь рост в пору моего губернаторства. Помните, тогда чуть не сверхзадачей курса реформ было делать всё, как в Америке. Вплоть до того, что "переводы с американского" ложились в основу многих российских законопроектов. Нас в Амурской области это не миновало. Только мы считали, что перестраивать жизнь следует не на американский лад вообще, а решили присмотреться к опыту конкретного штата, схожего с нами по своим условиям. Самым близким в этом отношении сочли штат Айдахо, схожий с нашей областью по территории, численности населения, природе, климату, структуре экономики. Там добывают медь и выращивают картофель и яблоки, а наше богатство — золотодобыча и выращивание сои. Договорились с американцами о побратимстве наших регионов, о различных обменах. Нас, разумеется, во всех деталях интересовало, как действует современная рыночная система. Научились многому, но поняли и различия, которые нельзя игнорировать, превратив Амурскую область в штат Айдахо. Взять один из главных вопросов — отношение к собственности. Ощущение права и ответственности за нее. Там это святое. Никому в голову не придет поступиться им за бутылку спиртного. В наших же людях эти чувства и понятия размыты, бытуют представления о том, будто общее — это как бы ничьё. И не только среди рядовых граждан, но даже, например, среди золотопромышленников начальной рыночной поры, не желавших понять, как и зачем нужно выкупать у государства право на эксплуатацию месторождения, да еще на конкурсной основе.
Ну а общая психология, далекая от рыночной, хозяйской, требовала не ломки через колено, а должна была меняться постепенно, в течение ряда лет. России же была навязана фактически коллективизация наоборот, отбросившая страну в разряд отстающих и это состояние закрепившая.
Р.Л. А разве Амурская область стала исключением из общего правила?
В.П. Утверждаю, что приватизация там проводилась в интересах людей, а не вопреки им. Началось с того, что с помощью и под наблюдением специализированных фирм, на основе принятых стандартов была проведена инвентаризация природных богатств области, объявлена их рыночная стоимость, составлявшая тогда 17 миллиардов долларов. На миллион населения области, это по тем временам, немало. Но, по расчетам специалистов, эта стоимость и, соответственно, благосостояние жителей области должны были многократно возрасти. Только в этом направлении надо было работать и работать, борясь с коррупцией и воровством. Что и делалось. И в результате уже через полгода моего губернаторства область из дотационной стала регионом-донором. Таким порядком, как мне представляется, следовало развивать всю страну. Ни в коем случае не форсируя приватизацию крупных, уникальных объектов. А ключевые — такие, как порты, или железные дороги, — не трогать вообще.
Р.Л. Возможно, с учетом именно такого вашего настроя Б. Ельцин и призвал вас в Правительство, поручив вместо А. Чубайса возглавить Госкомимущество?
В.П. Так-то оно так, но при этом за А. Чубайсом сохранялось кураторство над приватизацией, а значит, и лично надо мной.
Р.Л. Вам приходилось с ним объясняться на тему принятого тогда курса?
В.П. Приходилось. И я тогда убедился, что он был глух к моим доводам. Например, когда я сказал, что закрытие градообразующих предприятий лишит средств к существованию примерно тридцать миллионов человек, его ответ был: а как иначе? Значит, они не вписались в рынок. Это безжалостное отношение к людям, по-моему, — одна из основ рыночного фундаментализма.