Газета Завтра 939 (46 2011)
Шрифт:
Но с кризисом российско-имперских, в том числе советских, форм социальности, Кавказ начал выпадать из российского цивилизационного поля ("Русского мира"). Кризис российского государственного проекта для Кавказа стал намного более разрушительным, чем для собственно России. Северный Кавказ оказался более "беззащитен" в духовном и социальном плане. Этот регион был иждивенческим и инфантильным в "этнопатерналистской" советской госсистеме, порой искусственно консервировавшей многие моменты традиционной общественной жизни.
Наступившее в 90-е годы падение уровня жизни, меркантилизация социальных отношений, разрушение традиционного коллективизма — все это нанесло сильнейший удар
Возник мощный прессинг определенных потребительских ценностей, доступа к которым частично или полностью горцы оказались лишены. Но массово проявляется стремление жить с полным набором благ современного потребительского общества, а также стремление уйти из-под контроля реальной традиции, системы общинных норм и запретов. Когда прежняя нормативно-сдерживающая система отвергается, а новой нет, — в обществе возникает мощный фрустрационный фон, вплоть до массовой деморализации и асоциализации.
В частности, существует специфическая проблема "спуска с гор". Горские законы остаются в горах. Горец, особенно молодой, выйдя из прежнего микросоциума, зачастую становится совершенно другим человеком, далеко не лучшим в морально-нравственном отношении. Проблема "спуска с гор" многопланова. В частности, горцы-мигранты, выселяясь на равнину, как правило, не переносят на новое место жительства свои прежние общинные порядки, в местах массовой миграции горцев возникают социальное, в частности межэтническое, напряжение, периодически перерастающее в открытые конфликты.
В контексте данной проблематики салафистская "реконкиста" зачастую является средством сохранить в условиях аморалистичного ценностного прессинга хоть какую-то нравственно-нормативную основу бытия. Как на общественном — в сёлах и районах, так и на индивидуальном уровне. Стремлением не потерять человеческий облик и с помощью ислама сплотить людей в "джамаат" — новую редакцию традиционной сельской общины. Но при наличии определенного процента тех, кто реально готов на серьезные внутреннюю реконструкцию, вплоть до вооруженной борьбы и шахидизма, для подавляющего большинства "исламизация бытия" не простирается далее внешних проявлений. При этом главным моментом подобной "революционной исламизации" является "протест против", демонстрация отторжения прежних устоев, зачастую на уровне подросткового фрондерства и эпатажа.
Противостоящих же радикальной исламизации и действительно авторитетных людей, к мнению которых прислушиваются в обществе: таких, как дагестанский врач профессор Шамов или мэр Махачкалы Саид Амиров, — на Кавказе крайне мало, многие из них, как теолог Максуд Садиков, физически уничтожаются. Те же, кто еще жив, одиноки, голос их мало слышен, реальную альтернативу радикальной простой и доступной "новоисламской" идеологии их мнение составить не может. Тем более, что аморально-коррупционной характер современной общественной жизни "подвешивает в воздухе" любые попытки пропаганды основанного на законе и нравственности светского общественного устройства.
Кризис светских ценностей отчетливо проявляется в сфере образования. Для современного горца — при достаточном практицизме и четком осознании жизненной перспективы — полноценное образование часто становится лишним элементом в индивидуальной жизненной стратегии. Для работы в поле, на стройке или для торговли на рынке достаточно и начального образования.
Новые исламские авторитеты на Северном Кавказе признают, что образование людям необходимо. Но их "образовательный стандарт" достаточно примитивен: мусульманин должен читать Коран, писать, знать четыре правила арифметики… Если есть способности, можно изучать Коран и стать улемом-богословом. А всё, что сверх этого "стандарта", — "лишнее
Подобная идеология "добровольного варварства" идейно оформлена и распространена уже на всем Кавказе. Образованность, в отличие от богатства, уже не гарантия общественного уважения. Такое положение привело к тому, что в отдаленных районах наблюдается дефицит квалифицированных кадров: врачей, учителей, ветеринаров, инженеров коммунальных сетей и.т.д.
Налицо кризис кавказской интеллигенции как автономного социального слоя. Происходящий по естественным причинам уход той ее части, которая является носителем светских квазисоветских духовных ценностей, все более ослабляет прежние общественные позиции. Новая смена, вместо образования в строгом смысле понятия имеет (если имеет) лишь набор узкоспециальных знаний, своей "интеллигентской" ценностной системы у неё нет. Образованная горская молодежь духовно дезориентирована, и именно из неё выходит большинство лидеров и бойцов за "новый исламский порядок".
Стремительно происходит духовная деградация русской части кавказского общества. Живущие среди горцев последние русские — очень простые, зачастую даже примитивные люди. Существующие в ситуации превентивного стресса, они уже лишены особых духовных запросов, малочувствительны к культурно-образовательной проблематике и социально пассивны. У местного населения оставшиеся русские авторитета уже не имеют, их присутствие давно потеряло прежде существовавший цивилизационный потенциал. Поставленный мэром Махачкалы Саидом Амировым памятник "Русской учительнице" — это надгробие российскому цивилизационному проекту, а также уходящим из кавказского общества светско-европейским идеалам Науки, Рационализма и Знания.
По мере естественного уменьшения активности сформированной в советском духовном поле части социума и уменьшения влияния "доставшихся в наследство" социализирующих институтов (школа, армия, светские формы искусства: литература, театр, музыка), происходит все более радикальное, глубинное отмежевание молодой части социума от цивилизованности как таковой. На социальном поле начинает царить "новый дикарь", не имеющий минимального культурно-образовательного багажа, чьи животно-этологические формы поведения уже не сдерживаются традиционной нравственностью. Если он и не принимает "исламские ценности", то лишь по причине нежелания ограничивать себя требованиями религии и отказываться от "светских ценностей": алкоголя, футбола, чревоугодия и т.п.
Наступление эпохи "освобожденных от всего" "новых дикарей" уже во многих местах на Кавказе превращает обыденную, повседневную жизнь людей в ад. Особенно для незащищенных традиционной этикой частей населения, прежде всего — русских.
Наблюдаемая ныне в Дагестане, КБР, КЧР и т.д. "салафистская реконкиста" в части случаев является своеобразной попыткой части кавказского общества противостоять "приходу дикости", способом создать хоть какую-то нравственную и социальную замену исчезающим российско-европейским цивилизационным конструктам. В подавляющем большинстве же это лишь следствие "духовного вакуума", заполняемого религиозными по форме примитивно-арессивными идейными и поведенческими конструктами. В ряде случаев — например, ваххабитские села и даже районы в Дагестане, — попытки создать шариатский "альтернативный социум" достаточно успешны.