Газета Завтра 946 (3 2013)
Шрифт:
Во время войны Сарнов с родителями был в эвакуации где-то аж за Уралом. Там у него появился приятель Глеб Селянин. Мы, говорит, "были склонны глумиться над всем, что видели вокруг". Над всем... А видели они вокруг русских людей, самозабвенно трудившихся, недоедавших, с тревогой ожидавших вестей с фронта. Они же забавлялись, хихикали, зубоскалили. Когда в 1944 году был учреждён новый гимн, сочинили свой "перифраз" в виде глумливой пародии:
На бой вдохновил нас великий Селянин,
Сарнов гениальный нам путь указал...
Господи, и такую убогую чушь не стесняется через пятьдесят лет воспроизводить! И ещё из книги в книгу скулит, как жестоко с
Конечно, порой бывает и так, что тупая антисоветчина Сарнова сплетается в один клубок с его болезненной страстью всюду вынюхивать национальные корни. В это трудно поверить, но ведь сам же рассказывает: в те же годы войны, в эвакуации, он сочинял гнусные эпиграммы на Сталина, — на человека, с именем которого в те дни связывало надежды на спасение все человечество, и даже заматерелый антисоветчик Бунин писал тогда: "Сталин летит в Тегеран, и я весь в тревоге: не случилось бы с ним чего".
Этот еврейский недоросль глумился над главой государства и Верховным Главнокомандующим с точки зрения именно национальной. Сталин в своей великой речи на Красной площади 7 ноября 1941 года, обращаясь к проходившим перед Мавзолеем колоннам солдат, сказал: "Пусть вдохновляет вас в этой борьбе мужественный образ наших великий предков". И в их числе назвал Суворова и Кутузова. И начинающий негодяй сочинил свой очередной "перифраз":
Мы били немцев и французов,
И в тех боях бывали(!) метки (!),
Но и Суворов, и Кутузов
Ведь не твои, а наши предки.
Что, мол ,ты, грузин, к моей русской славе примазываешься. Я лично в этом возрасте и не знал, и не интересовался, кто там в Кремле какой национальности. Возможно, и фамилии Сталина не знал. А этот чутконосый... И прочитал своё сочинение отцу, рассчитывая на похвалу. Тот просто взорвался:
— Чего ты полез? Суворов и Кутузов тебе тоже никакие не предки!— зло сказал отец родному перифразёнышу.
А он обиженно ответил, что родился в Москве (будто отец не знал этого), "мой родной язык русский и вообще я считаю себя русским".
— Вот и Сталин считает себя русским,— отрубил отец. Не тебе, еврею, тыкать Сталина в нос его нерусском происхождением.
"Никогда, — признаётся Сарнов,— отец так со мной не разговаривал ни до, ни после . Я надулся и обиженно молчал". Но затаил в душе некоторое хамство.
Казалось бы, такого убедительного отлупа от родимого батюшки должно бы хватить человеку на всю жизнь. Но ничего подобного. Плевал он на батюшку. И вот ему уже под девяносто, и всё шамкает: "Я — русский, потому что родился около Елисеевского магазина, а Сталин хотел к моей великой русской славе примазаться". И приводит такой пример. Я, говорит, "хорошо помню, как в день победы над Японией Сталин сказал: "Мы, русские люди старого поколения, сорок лет ждали этого дня". Услышав это, я был возмущён. В моих глазах это было предательство". Верховный Главнокомандующий предал Беню, сытую и пакостную тыловую букашку...
Конечно, Сталин, сформировавшийся как политик в русской среде, православный человек русской культуры, великий вождь России имел все основания считать себя русским, как Наполеон — не корсиканцем, а французом, как Дизраэли — не евреем, а англичанином, даже, как Гитлер — не австрийцем, а немцем, как вместе с ним и Маннергейм — не шведом, а финном. И в переписке военных лет с Рузвельтом и Черчиллем у Сталина то и дело мелькает: "мы, русские"... "у нас, у русских"... "нам, русским"... и т.п.
Но в данном случае перед нами поистине хрустальной ясности "казус олуха и шельмы". Ведь говорит как очевидец: "Хорошо помню..." Но память-то у старца дырявая:
Да он просто и не мог сказать "мы, русские", потому что в войне с Японией потерпела поражение царская Россия, которая была столь же многонациональна, как СССР, и "ждали этого дня" все народы. У Сарнова не только память отшибло, но и соображает уже плохо.
А евреи, конечно, могут считать и чувствовать себя русскими, как, например Павел Коган, который писал:
Я воздух русский,
Я землю русскую люблю!
И жизнь свою отдал за эту землю... Между прочим, не исключено, что тот Иван Иванович стихи эти тоже слышал.
Б.Сарнов неистощим в своей национальной страсти. С чьих-то слов он рассказывает, что Сергей Довлатов был одно время секретарём Веры Пановой. Однажды у них зашла речь "о непомерно большом количестве евреев в руководстве страны в первые годы после революции"
"— Я, как вы знаете, не антисемит, — сказал Довлатов, — но согласитесь, Вера Федоровна, во главе такой страны, как Россия, и в самом деле должны стоять русские люди.
— А вот это, Сережа, — ответила Панова,— как раз и есть самый настоящий антисемитизм. Потому что во главе такой страны, как Россия, должны стоять умные люди".
Сарнов в восторге от этого ответа, считает его прекрасным и решил впредь руководствоваться им в спорах на подобную тему, хотя с одной стороны, чего он опять не соображает, это пустая банальность: во главе всех стран должны стоят умные люди, имеющие национальное достоинство, а не такие, что мчатся на край света с русским паспортом в зубах, чтобы вручить его какому-то Жерару или Брижит; с другой, на самом же деле тут оголтелая проеврейская демагогия. Довлатов сказал о национальности, разумеется, "по умолчанию" имея в виду, как само собой понятное, что, конечно, не любые русские должны возглавлять страну, не такие болваны и ничтожества, допустим, как Горбачев и Ельцин, а люди достойные, в первую очередь, конечно, умные, честные, любящие родину. А Панова, будто бы забыв о национальности, перевела разговор на ум, и из её слов с полной очевидностью вытекало, что умных среди русских нет, умные — только евреи, и отрицать это, протестовать против их засилья в верхах — "самый настоящий антисемитизм". Это совершенно в духе Жириновского, однажды вопившего по телевидению: "Евреи — самые талантливые в мире! Евреи — самые бескорыстные на свете! Евреи — самые красивые на планете!" и т.п. Хочется думать, что если бы при том давнем разговоре присутствовал Давид Яковлевич Дар, муж Пановой, он поправил бы супругу. А сейчас и спросить некого, все умерли, кроме Жириновского, которому даровано бессмертие в преисподней. И ничего этого Сарнов не видит, не сечёт, не кумекает. Да, да, с этим у него всегда было туго.
Но вы думаете, он смутится хотя бы за свое враньё о речи Сталина? Признается, что это его очередная жульническая проделка? Ничего подобного! Дело в том, что его отец в той давней взбучке своему отпрыску допустил ошибку, назвав его евреем. Гораздо более права известная когда-то в литературных кругах Москвы красавица Зоя Крахмальникова, жена поэта Марка Максимова, а потом критика Феликса Светова. Сарнов рассказывает, что однажды в какой-то православный праздник он, Войнович, ещё кто-то без предупреждения, без звонка вдруг нагрянули к Зое, которой было совершенно не до них, она готовилась к празднику. Довольно скоро Зоя выставила их, а мужу потом сказала: "Четыре жида вломились в православный дом и глумились над нашей верой!" (с. 495). Вот этот ярлык и горит на лбу Бенедикта Михайловича, одного из четырёх.