Газета Завтра 971 (28 2012)

Завтра Газета

Знаковый 74-летний венгерский режиссер Иштван Сабо ("Мефисто", "Полковник Редль", "Хануссен") не снимал уже пять лет. И глядя на последние его работы вроде "Родственников" и "Театра", грешным делом думалось — ну и слава Богу! Поэтому надежд на встречу с прекрасным относительно его новой работы "Дверь" мало кто испытывал. Тем сильней было удивление, что замечательная история о взаимоотношениях двух не слишком молодых женщин в Будапеште конца 60-х оказалась редкой птицей из Большого кино, навыки которого сегодня почти утеряны. Пронзительно-грустный фильм о смерти, любви и ответственности за любимых возрождает воспоминания о лучших творениях Сабо, временами излишне жестоких в их отношении к существующей реальности. Безусловным украшением фильма стала Хелен Миррен — главная претендентка на звание лучшей актрисы фестиваля, приз так и не получившая. Видимо,

устроители посчитали, что хватит с нее и прошлогодней награды имени Станиславского "Я верю". Верить во второй раз в Москве не принято. "Что в этой собачке ненастоящего?" — спрашивает в фильме героиня Хелен. А жюри ей в ответ: "Хватит с вас и одного приза имени Станиславского!". Надеемся на то, что Миррен (урождённой Мироновой) на мнение жюри глубоко наплевать.

Не совсем понятно, почему в "Русский след" отправили испанское-литовское "Ледяное молчание". Фильм про солдат "Голубой Дивизии", внутри которой творит свои чёрные дела серийный маньяк, лишён пространства. Заснеженный пейзаж, на фоне которого орудуют масоны, проститутки, гомосексуалисты и коммунисты, должен, вероятно, создавать эффект отчуждения, экзистенциального ужаса перед беспощадными советскими танками и тщетой человеческих страстей. Ведь с таким же — если не большим успехом — можно повествовать о почтальоне, пытающемся доставить посылку с персиками на Фукусиму, или карьеристе-брокере в небоскрёбе WTC. Режиссёр "Ледяного молчания" с задачей не справляется, несмотря на закрученную интригу, действует слишком прямолинейно. И танки показаны менее внушительно, чем в компьютерных играх, и взрывы бомб, препятствующие расследованию "на самом интересном месте", вызывают усмешку. А когда гуманный республиканец, невесть зачем вставший под ружьё каудильо, тушит пламя войны вместе с русским писающим мальчиком, то веры ему, увы, ни на грош.

Хотя в программе "Русский след" были и неожиданные открытия. Осчастливила зрителей казахская лента "Студент" — осовремененная алма-атинская версия "Преступления и наказания". Уже смешно. Судя по качеству картинки и общей проблематике фильма, перестроечное кино наконец-то дошло и до назарбаевских земель. Подобный сюжет много лет назад был описан в бессмертной песне Константина Беляева, которая начинается со слов "Мой приятель-студент, молодой повеса", а заканчивается ницшеанским вопросом "Неужели мои будут все евреи?". Решение проблем в духе Сергея Кара-Мурзы, труды которого с удовольствием цитируют герои фильма, может удовлетворить только весьма неискушенного зрителя.

Благодаря очередному отсутствию среди отборщиков Виталия Манского документальная программа становится всё интереснее и интереснее. Михалков блеснул вольнодумием, заявив, что не собирается подписывать письмо в защиту "угнетённых" акционисток. Но при этом поставил в конкурс фильм, посвящённый "актуальным узникам совести". Наверняка знал "мудрый Каа", что "заставь актуальщика Богу молиться — он лоб расшибёт". Лоботомия создателям и персонажам фильма "Завтра" действительно не помешает. Название, которое должно было шокировать своей перекличкой с названием футурологической газеты, в развёрнутом варианте слогана "Завтра была Война", оказалось плевком в гуманистические потуги "шестидесятников". А, учитывая то, что сочувствующий "актуальным художницам" кинокритик Алексей Юсев назвал фильм "лучшим пособием для прокуратуры": лучшим может быть только вечно желаемое лучшее. Ретроспективная программа "Картины с выставки" — фильмы великих режиссерах о великих художниках подтвердила, что "актуальные" борцы с системой на порядки тупее пресловутой системы. Такой вот маленький уютный скандал в благородном семействе, без которого не должен обходиться ни один уважающий себя кинофестиваль.

Эхо скандала самого престижного в мире амстердамского фестиваля документального кино присутствовало в просмотрах датского фильма "Посол". Показ декаденски-ироничного рассказа об ужасах коррупции, подпольной торговли алмазами и прочих социально-политических прелестях Центрально-Африканской Республики чуть был не отменен в столице Нидерландов по просьбе "влиятельных людей". В Москве же то ли эти люди не столь "влиятельны", то ли сам скандал уже истощил себя — но давления, связанного с демонстрацией этого фильма, жюри ММКФ, судя по всему, не испытывало. Что касается остального документального потока, то из-за удалённости "Дома Кино", в котором демонстрировалась русская программа, немногие увидели замечательную работу "Вслед за низким голосом" Евгении Марченко.

Идеологическую однозначность

некоторых фестивальных фильмов изрядно уравновешивала программа гонконгского мастера арт-хауса по имени Юньфань. Глядя его картины, невольно вспоминалась фраза Эммануэль Арсан: "На определенной стадии эротизма пол не имеет значения". Сам же мэтр охарактеризовал свои фильмы так: "Сюжет вы, скорее всего, не поймёте, зато картинка хорошая". И даже людям, не посмотревшим ни одного его фильма, сам Юньфань запомнился веселым жизнерадостным китайцем в экстравагантной шляпке, в окружении разнополой богемы.

Программная дирекция была против подобной вольности нравов. Влиятельное жюри сказало: "Отбросы!". Ну так пусть и остальные станут отщепенцами. В результате самые долгожданные премьеры фильмов ("Божественные моторы" Леоса Каракса и НОМовский "Звёздный ворс") начались в четверть первого и полдвенадцатого соответственно. Ночи или утра — разобрать невозможно — всё, как у Ильфа и Петрова, по-берлински.

Конечно, особо хочется отметить программу немецкого кино, посвящённого году Германии в России. Среди обычных показов классики затесался и фильм-скандал. Задача перед программным жюри стояла непростая. Надо было одновременно привлечь как можно меньшее количество зрителей на пропагандистскую ленту режиссёра Файта Харлана "Еврей Зюсс" (1940), и при этом сделать всё возможное, чтобы с нее никто не ушёл. Программный директор Кирилл Разлогов попытался объяснить недоуменной публике, зачем для изучения истории необходим "Майн кампф", а для понимания кинематографа — антисемитская агитка Харлана, снятая по мотивам рассказа Вильгельма Гауфа, благополучно запрещенная во всем мире. Зрители бежали из зала в обескураживающем молчании. Экскурс в историю кинематографа Третьего рейха стал для них большим потрясением. С этого момента фестиваль пошел вразнос. Руководство самоустранилось. Президент фестиваля Никита Михалков скрылся на представление бетакамовской копии хичковских "Птиц". Где объявил эту ленту "глубоким философским произведением".

Подвёл итог европейскому суициду — французский "полумюзикл" Кристофа Оноре, а по совместительству — фильм закрытия — "Возлюбленные". Попытка возродить настроение "Шербурских зонтиков" в современной обстановке — уныла и беспомощна, как будто и нет в кадре Катрин Денёв с Кьярой Мастрояни. Взгляд режиссёра напоминает растерянность мечтательного аутиста, не понимающего, куда пришла прекрасная Франция после "цветной революции" шестьдесят восьмого. Ему можно ответить лапидарной фразой: "Она утонула". Кого нынче удивишь гомосексуалистами, неграми и страданиями европейских женщин, неспособных найти полового партнёра? Музыкальное сопровождение визуального ряда отдаёт даже не нафталином, а как будто слеплено из побитой молью синтетики. И поди знай, какие эмоции должен вызывать герой-доктор, на которого сначала падает дерево, а потом наезжает автомобиль? Сочувствие или смех? Может быть, этот герой и есть воплощение долгожданной иронии, "насмешка горькая обманутого сына над проигравшимся отцом"? Если да — то это явление слишком глубокого символизма, никак не следующего из канвы занудной поделки Кристофа Оноре.

На столь плачевный фильм закрытия устроители фестиваля ответили беспощадной местью. Приглашённая в качестве почетного гостя Катрин Денёв была подвергнута издевательству дважды. Сначала министр культуры Владимир Мединский, пообещав вручить актрисе приз Станиславского, решил, видимо, не разбрасываться народным добром и унёс его с собой со сцены. Затем ситуацию решил исправить Игорь Верник и вызвал Денёв на сцену вновь. Там он явил собой воплощённую еврейскую осведомлённость, но прогадал в главном — в полнейшем незнании того, что стоящая перед ним кинозвезда сыграла главную роль в фильме, представлять который ее и пригласили. Где находятся глаза этого выдающегося "кинолога", мы не знаем. Но, может, в порядке модного тренда организаторам пора перестать звать на фестиваль слепых зрителей?

Речь не идет о таких людях, как кинокритик Алексей Васильев, который, будучи не совсем трезв, то и дело принимал за Тима Бертона проходящих по фойе "Октября" патлатых евреев. Но моментально понимал свою ошибку и отсылал их прочь.

Но Денёв улетела в Париж. Васильев уехал в родную Тверь. А мы остались в Москве между Никитой Михалковым и Кириллом Разлоговым. Выискивать в постфестивальном похмелье те малые толики великолепия, на которые этот фестиваль был, увы, не богат. Но зато они показали "Еврея Зюсса". Ибо, как сказано в известной хулиганской шутке — "фашизм не пройдет как первая любовь". А фестиваль прошёл.