Газета Завтра 985 (42 2012)

Завтра Газета

А.П. Вы сказали вещь, меня поразившую: что молиться — это самый тяжкий труд.

Ф.К. Найти молитву, когда хватаешься за нее, как за соломинку — это как на Эвересте. Кто не был на Эвересте, не знает, что такое воздух. Я поднимался два раза выше 8 тысяч километров, и ты же работаешь там, а не сидишь. Закончился кислородный баллон, его надо поменять вовремя, а ты висишь на верёвке. И вот хватаешь воздух, а его нет! Раз! А его нет! Это самое страшное: дышишь, а воздуха нет.

То же самое — когда ты хватаешься за соломинку и понимаешь, что её нет — и при молитве. Осознаешь, что молитва — та же верёвка на Эвересте, которая может оборваться. Ты хватаешься, и молитва

вытягивает тебя.

Когда в 1995 году я шел по прямой с побережья Антарктиды до Южного полюса 1350 км, тащил нарты. В санях 135 кг, а мой вес — 69 кг. Такая тяжесть была! Я останавливался и думал: "Какая тяжелая работа!" Холод, встречный ветер, мороз под 50оС. А там подъём: надо подняться 3000 км с побережья. Мне тогда казалось, что нет на Земном шаре сложнее и тяжелее работы, чем на лыжах тащить нарты в Антарктиде к полюсу.

Когда я в 1997 году перевернулся и молился, то испытал, что на пути к Северному полюсу молиться тяжелее. Под перевернутой яхтой в темноте, вода поднимается… Был фонарик, но все аккумуляторы вывалились, книги, продукты... У меня было 123 л солярки в канистрах, всё разбилось и вылилось. Когда яхту положил ураган, я сначала был на палубе, держался. Потом, когда забрался внутрь, как будто по щелчку, она еще чуть-чуть перевернулась, и я очутился под водой. Я был как в плену — не мог люк открыть и выбраться. Яхту я знаю хорошо, в темноте нашел фонарик: свечу им, а все вверх дном — матрасы на потолке, вода... Когда осветил яхту — вода, желтая, пенистая. Удары, яхта качается, солярка, вода, продукты, книги, приборы… Пока были батарейки, я все это рассматривал, а вода подходит, и мне стало очень страшно. Я никогда не думал, что буду так умирать: если эта желтая вода подойдёт, то я буду захлебываться.

На возвращение из плавания (а я же иду нон-стоп, весь грязный) моя жена Иринушка всегда дает чистое белье, рубашку и говорит: "Когда вернешься в порт, оденься. Ведь люди будут тебя встречать, а ты весь засаленный".

Так я переоделся в то, что мне дала жена: надел чистое бельё. Можно сказать, что приготовился, хотя тут же это чистое бельё стало грязным, потому что солярка, пары...

Я взял иконку Николая Чудотворца, прижал и начал молиться. Так как заплыл далеко, то я думал только о том, чтобы яхта не проседала. Там есть воздушная подушка, и я надеялся, что смогу дольше читать молитвы, потому что мне страшно предстать перед Господом Богом в последний час: у меня же очень много грехов за время моей деятельности. Тысячи людей через меня прошли, миллионы денег: на организацию экспедиций, покупки яхт.

Конечно, хотелось больше молиться. Всплывают все грехи, даже детские, когда нечаянно убил воробья, обидел кошку — всё всплыло. Я в армии служил, учился в морском училище, ходил в море, ловил рыбу, работал охотником-промысловиком в Уссурийской тайге (я 22 года прожил на Охотке). Вспомнилось всё, и я хотел продлить это. Потом яхта затормозилась и встала.

Через три дня ураган закончился, а меня протащило от места переворота 300 миль в перевернутой яхте. Когда я перевернулся, то буй "Коспас-Сарсат" сработал, дал сигнал. А получают его Франция, Россия, Канада и Америка. Все услышали, показало: в таком-то месте. При том урагане многие погибли. Американцы вышли искать своё рыбацкое судно, которое где-то перевернулось и погибло. После урагана американский вертолёт "Геркулес" летал, барражировал и нашёл меня. Меня прибило в район, где во время урагана то рыбацкое судно подало сигнал. А меня уже и не искали. И вот чисто случайно. Они не нашли судно, где было 17 рыбаков. А там течение Гольфстрим, я вышел на это место, и меня нашли. Значит, так было угодно Богу. Как мне не молиться за тех рыбаков? Если бы не они, меня бы никто и не искал.

А.П. В этом году я был в Оптиной пустыни,

меня пригласили в скит, и мы там ночью молились. Я понял из разговора с монахами, зачем вообще монастыри и зачем эта непрерывная денная и нощная молитва. Не всякая молитва достигает Господа. Но когда молитва достигает Господа, то возникает как бы канал, световод, и тогда сила Господня, свет фаворский — проливаются через молящегося человека на землю. И через молитвенника распространяются среди всех нас — грешных и не молящихся. Эти моменты встречи являются самыми важными и для монаха, и, может быть, для всего человечества. А то, что вас Господь кидал всё время в эти предельные состояния, когда вам грозили гибелью, смертью и вы молились, и ваша молитва доходила до Господа, может быть, в этом и было ваше предназначение?

Ф.К. Только Богу угодно, и только он это знает. Чем больше будут молиться на земном шаре и в нашей России, тем больше надежда: от одного монаха может не дойти молитва, но когда будут молиться сотни, от кого-то и дойдёт и спасёт всех нас. В монастыре — оплот нашей земной жизни перед Богом. Чем больше будет монастырей, тем лучше.

Мы построили часовню на Курилах. Я думаю: построить бы там монастырь, как наши предки строили: Соловецкий, Валаам — сильнейший монастырь. Чтобы приехало 300 монахов, и молились бы. Вот от этого будет оплот! Японцы даже и не подумали бы на него претендовать.

А. П. Это было бы мощнее всех дивизий.

Ф.К. Конечно! Если мы сейчас будем ставить военные базы, только ополчим против всех нас. Монастырь надо. У каждого человека есть совесть и уважение к той или иной религии, даже если человек другого исповедания.

А.П. Отче, смотрите: вот череда событий. И разум понимает причину, следствие, логику, и в этой логике человек обретает понимание жизни, истории. Но вдруг эта логическая череда обрывается, и возникает нечто, не укладывающееся в логику. Возникает такая категория, как чудо. Чудо и в жизни человеческой, и в жизни народа, возможно, является фактором более сильным и объясняющим ход событий, чем научная логика. Я думаю, что вы в своих странствиях с такой категорией, как чудо, встречались больше, чем кто бы то ни было. Может быть, для вас чудо является обыденной категорией?

Ф.К. Нет. Для меня чудо — видеть восход, закат. Чудо — стоять на палубе яхты, корабля и видеть горизонт. Управлять яхтой, когда ураган и ветер. Для меня чудо — пройти через пески, пустыни. И всегда чудо — встречаться с людьми. Чудо то, что мир красивый. Я был на всех континентах. Я всегда говорил, чудо то, что земля вся красивая. Господь Бог не мог создать некрасивого места. Но только там, где человек что-то сделал или военная система, или политическая, или экономическая — многое извращено.

Я был в 1993 году Сомали — очень красивая страна, красивые люди. Господь Бог не может создать кого-то красивым, а кого-то некрасивым. Среди всех стран Земного шара нет ни одной благополучной: у кого-то лучше, у кого-то хуже. То же самое и народ. Однако политическая, экономическая и военная системы извратили сомалийский народ. Они стали пиратами, бандитами и воспитались на принципах бандитизма и пиратства.

Мировая общественность: Англия, Франция, Америка, Япония, Израиль, Испания, Россия, Украина, Казахстан и другие страны, — что мы все сделали для Сомали? Ничего. Мы только отсылаем мешки с продуктами — и всё. Мы не хотим, чтобы они работали на заводах, фабриках, ловили рыбу. Я подходил к воде — там такая рыба вдоль берега красивая! Её много, но нет ни одного бота или рыбацкого судна, чтобы ловили рыбу. Превратили народ в бандитов, но это не значит, что Господь Бог их сделал бандитами — это сделала политическая, экономическая и военная системы.