Газлайтер. Том 1
Шрифт:
Она с таким грозным видом на нас смотрит, что даже меня, бывшего солдата, насмерть сражавшегося с самим Мистером Крабсом, бросает в пот. А когда у Светки еще и глаза вспыхивают, как два фонаря, а из ушей валит дым, у меня окончательно сдают нервы.
— Ой, мне, кажется, пора на дуэль. Удачи! — спешу я ретироваться. — Гриша… держись, — пробегая мимо, хлопаю по плечу казаха.
— Ну вот, — бубнит он мне вслед. — Бросил друга погибать, значит.
Но я не слушаю, ноги уносят прочь от загоревшейся Светки. Что-то она слишком остро воспринимает других девчонок… Может, сама влюбилась в меня? Не дай
Наклонившись, прохожу под лентой. Богдан тоже заходит на площадку, а вместе с ним еще один аристократ, Артем Хорьков из выпускного класса.
— Так как ваш поединок принял практически публичный характер, я проведу судейство, — заявляет этот парень. — Это поможет вам держаться в рамках достойного боя и не опозорить класс, школу, а кому-то и дворянское сословие. Все согласны?
— Да, — кивает Богдан.
— Ну пускай, — пожимаю плечами.
— Тогда обозначу правила. Уточню, что это не дуэль. Дуэль возможна только между дворянами, — он пристально смотрит на меня, и не услышав возражений, продолжает: — Бой честный. Запрещено наносить удары в гортань, в глаза, в пах, сзади по позвоночнику. Разрешается использовать свой Дар и наносить физические атаки. Бой длится до потери сознания одним из участников, либо пока один не сдастся. Все поняли?
— Да.
— Да.
— Насчет три начинайте бой,- он отступает от нас на несколько шагов. — Займите удобные позиции.
Богдан остается стоять где стоял. Я же отхожу назад, к огораживающей ленте, что вызывает у Предякина ухмылку.
— Раз. Два. Три…В бой!
— Хана тебе, Вещий! — в руках Богдана образуется ледяной булыжник. — Зря ты ушел! Просрал последний шанс!
Он вскидывает руку, чтобы запульнуть камень мне в лицо. Но тут в толпе зрителей начинается бурление. Школьников расталкивают, показываются парни в кожанках, на спинах которых намалевана то ли белая крыса, то ли…
— «Снежные шавки»! — кричу я. — Поколотите его!
Десяток малолетних бандитов втаптывает ленту арены в землю. Гопники бросаются на Богдана, который случайно роняет булыжник себе под ноги.
Бах!
Камень оказывается не простым, а напичканным магией. Он взрывается, и Предякин поскальзывается на образовавшейся на земле наледи. Гопники же подскакивают к рухнувшему Богдану и начинают его мутузить кулаками и ногами.
— А-а-а! — орет Предякин. — Помогите! Избивают!
— Ничего ему не ломать! — корректирую я мысленную команду. — Бить только по мышечным тканям! Кости, суставы, лицо, шею — не трогать!
— Прекрати! — орет на меня судья. — Это не по правилам!
— Что это? — непонимающе смотрю на него.
— Привлекать посторонних!
— Подожди, но ведь разрешено же использовать свои способности, — удивляюсь.
— На своем противнике! Только на нем!
— Так, но Предякин же создал ледяной камень, — замечаю. — Ты и слова тогда не сказал. Я по сути сделал то же самое — применил силы косвенно.
— Нет! — стоит на своем судья. — Это не правильно!
— Объясни, почему, — пожимаю плечами. — Или иди сам их разнимай.
Хорьков переводит взгляд на десяток парней, избивающих Богдана. Сглотнув, он принимает единственное верное решение:
— Бой окончен!
Мысленно отзываю банду. Камила неспешной походкой от бедра проходит к поверженному Айсмену и, брезгливо глянув на его гематомы, принимается за лечение. Тонкие руки девушки наполняются белым свечением.
Я же подхожу к застывшим, как зомби, гопникам.
— Свободны. Идите в свои школы, или по домам, или в гаражи курить, куда обычно в общем.
Гопники разбредаются. Неплохо я вчера придумал. Сразу после того, как заснял разговор Карла с отцом и сходил в гости к Кацапу, велел парню срочно собрать банду, ну а им всем внес в мозг команду — явиться завтра на поле за моей школой и помочь с дракой. Вот и явились.
А насчет законного оправдания — всё просто. Вчера гопники напали на Лену, это подтверждено, есть заявление в полицию, я ментально отвадил их от девушки, дескать, применил доступные средства самообороны, и в качестве одного из средств будто бы прописал в мозгах хулиганов заступаться за меня и Лену в случае опасности. Притянуто за уши, но плевать — не мне, всем плевать. Я угодил в мир, где правит сила. Страна еще не отошла полностью от гражданских войн, своды законов еще только прописываются. Много лазеек, что на самом деле плохо. Те же Предякины могут мне наделать кучу проблем, но вряд ли будут. Сынок их даже не покалечен, и очень глупо связываться из-за пустяка с Соколовыми, с дочкой которых я дружу и которые собираются взять меня себе на службу после вуза. Уверен, местные дворяне о последнем догадываются, если им уже не намекнули.
— Даня, молодец, — хлопает меня по плечу Гриша, подошедший вместе со Светкой. — Надо же такое придумать! Толпой запинать Богдана! На магическом поединке! И ведь не придраться! Оба применили способности.
— На дворянском поединке такое бы не допустили, — усмехается Света. — Но ты ведь не дворянин.
— Богдан сам виноват, — пожимаю плечами. — Наставил себе ментальных щитов за родительский счет и решил, что неуязвим как Супермен. Но так я нашел криптонит.
Света с Гришей переглядываются.
— Супермен? Криптонит? О чем ты вообще? Это не англосаксонские слова?
— Да забейте, — я вдруг хлопаю себя по лбу. — Вспомнил: мне же надо по делам. Всё, ребят. Пока.
Я тороплюсь мимо друзей обратно на территорию школы.
— Стой! — кричит Гриша мне в спину. — Куда ты! А отпраздновать твою победу!
— Мне надо в школьный двор! До завтра!
* * *
— Мне тоже…надо, — Света тут же упорхает следом за Даней.
На всех парусах она несется, часто дыша. Забегает на школьную парковку и ищет взглядом черный матовый кузов «Чайки».
— Госпожа! — машет рукой водитель Егор, идя навстречу. В руках он бережно несет ярко-красный венок из гладиолусов — цветов победителя. — Вот свежий. Купил час назад.
— Давай сюда, — Светка спешно хватает венок и устремляется к заданию школы. На бегу оборачивается и кричит. — Не теряй меня! Скоро вернусь!
«Только бы поймать! — думает она про себя. — А то знаю этого Вещего! Куда-нибудь денется — потом ищи-свищи… И куда тебя опять бес дернул! В письме же черным по белому написала — школьный двор…»