Газлайтер. Том 26
Шрифт:
Настя тут же насторожилась, приподняв бровь:
— Кому вы там наваляли, Мария Юрьевна? Ну-ка давай, не тяни!
— Да никому… — промямлила Маша. — Просто Паскевич, как обычно, опростоволосился. Ничего нового.
Настя хмыкнула, качая головой с полуулыбкой.
— Значит, хочешь с Данилой по операциям ездить? На «Буранах», с полевой кухней и вот этим всем?
— Вот-вот! — оживилась Маша. — Именно ради этого и тренируюсь. Хочу, чтобы Данила видел — я в форме. Я снова могу.
— Ладно, давай тогда на ринг пойдем,
— Ага, готовься, у меня сил прибавилось, и комбо будет мощным!
— А чего это вы вдруг собрались в Антарктиду, Дмитрий Степанович? — тяну я с ленцой. — Там же холодно. И белые медведи, говорят, опасны.
Пауза на том конце линии. Затем недоверчивый голос Паскевича:
— Белых медведей в Антарктиде нет, Данила Степанович.
— Ну, есть немного, — невозмутимо парирую я. — Особенно если хорошо поискать.
Паскевич игнорирует мое издевательство — хотя, подозреваю, где-то там у него задергался нерв. Но тысячелетний Демон отлично умеет себя контролировать. А жаль, жаль. Хотя это же повод его довести еще больше, хех.
— Так в чем причина вашего рвения? — уточняю. Пусть напряжется и выдаст версию для протокола — истину всё равно припрячет.
— Я предложил отцу этот вояж как способ реабилитироваться перед дворянством. Ну, после того злополучного банкета. Всё-таки ваша миссия — это серьёзно. Даже царские линкоры направлены к Южному полюсу. Мой отец-князь одобрил. А я, в свою очередь, договорился с Мстиславскими: присоединиться к боярской гвардии. Так что и я, получается, в деле.
— Подались к Семибоярщине? — уточняю, как бы между делом.
— Верно, — отвечает он с оттенком самодовольства. — Мстиславские не возражают, чтобы наши бойцы примкнули к их рядам. Ну и я лично тоже. Так что мы будем сражаться с вами плечом к плечу, Данила Степанович.
Хмыкаю. Конечно, Мстиславские не возражают. Чужими руками воевать — национальная боярская забава. Своих людей беречь надо, а вот использовать княжича Паскевича как расходник — да пожалуйста. Только вот эти ушлые бородачи не в курсе, что сам Паскевич теперь — Демон.
Я задумываюсь. Откажу Паскевичу— и он заподозрит, что я его раскусил. А если позволю — появится шанс. Потому что держать врагов близко — старая школа. Но держать их на расстоянии ментального щупа — уже моя школа.
— Хорошо, Дмитрий Степанович, — произношу с наигранным вздохом. — Но не забывайте, кто тут главный. Это моя операция. А не Мстиславских.
Даже по дыханию слышу, как он сжал зубы. Темный Попутчик явно не справляется с реакциями молодого и самовлюбленного княжича.
— Значит, вы не против дополнительных военных сил?
Хех. Точнее сказать — врага в тылу.
А я и правда не против. Мне даже интересно. Будет весело понаблюдать и потестировать. Посмотреть, из чего этот «Тёмный Попутчик» сделан. Это лучше чем
Пока не отвечаю, а тяну время, будто думаю. Сейчас я вижу его через Ломтика. Щенок, по моему приказу, прыгнул в тень и вынырнул в саду у Паскевичей — незаметно, бесшумно, как всегда. Паскевич стоит посреди аллей с мобильником в правой руке. Мда, левая рука у него уже отросла. А вот голова все еще вздувшаяся, как арбуз. Регенерация не смогла побороть звериный яд.
Ломтик, по ментальной команде, уже договаривается с голубями. Да-да, я ведь не только прослушку в особняке Паскевичей оставил. Я ещё заранее взял на контроль всех голубей в той округе. И мышей заодно на всякий случай. Голуби, кстати, полностью переподчинены Ломтику — он для них командир. Один «тяв» — и они в строю.
Сейчас он отдаёт им команду — тявкает в сторону Паскевича. Из складов в Невинске прямо в птичьи лапы перекидывается связка взрыв-артефактов. У Ломтика там целый арсенал в его личном закутке — я сам уже давно потерял счёт, что он туда натаскал. Порой кажется, что в ящиках есть вещи, которых вообще не должно существовать в этом мире.
Голуби берут связку боеприпасами и взмывают в небо, подчиняясь щенячьему «тяв». посылку.
А я тем временем всё так же говорю в трубку, не меняя интонации:
— Я буду брать в Антарктиду только тех, кто будет меня слушаться, Дмитрий Степанович. Тех, кто будет подчиняться мне полностью.
В небе над садом Паскевиче поднялась голубиная стая. Прямо над головой княжича Паскевича. Обычные гранаты птицам не активировать — там же чека. Но эти магические артефакты с кнопкой, и птицы справятся.
Голуби синхронно кудахчут:
— Гур. Гур-гур.
Голуби сбрасывают посылку.
БУМ.
Разносятся взрывы. Не один, а сразу несколько — сухие, глухие, жирные. В небо взлетает клочьями земля, куски скамеек, срезанные кусты. И, кажется, что-то от Паскевича. Неужели опять рука?
А я произношу в трубку:
— Думаю, вам это понятно.
На том конце — вопль. Потом хрип. А потом истерично и с надрывом:
— Твою мать! Мать!.. Аааа!!!
Судя по тому, как надсадно взвыл собеседник в трубке — зацепило знатно. Надеюсь, брови остались. Хотя… нет, не надеюсь. Без бровей ему даже больше пойдёт — да и без головы в целом.
— Между прочим, — строго произношу, еле сдерживая смех. — Я жду ответа. Что это за истерики, Дмитрий Степанович? Почему вы материтесь в моем присутствии? Это что, стиль общения? Вы либо слушаетесь меня и получаете добро на участие в операции, либо идёте вон. Вам это ясно?
На фоне моего воспитательного монолога в трубке продолжается поток хаотичного мата.
— Мать твою!.. Мне ногу оторвало!.. Гребаные птицы! Филинов! Это ты устроил, щенок?!!!
— Что устроил? — удивляюсь. — Почему вы увиливаете от ответа? Мне повторить вопрос?