Газлайтер. Том 27

Володин Григорий Григорьевич

Но Лакомка только вздохнула. В голове всплывали его прежние выходки, напыщенные речи, враньё уровня деревенского свата, который врет и про происхождение, и про доход, и про дракона на привязи. Этот дроу раньше был профессиональным пустозвоном. Таким до сих пор и остался.

— Мой муж не вассал вашего Властелина, сир, — произнесла она со скукой в голосе. — Ни на какой «ковёр» он являться не обязан. Так что можете не стараться.

Ланселот фыркнул и криво усмехнулся:

— Всё такая же умная. Но тут ты ошибаешься, дорогая…

Он не успел закончить.

Прямо сквозь стену в кабинет ворвались горгоныши — юркие, полупрозрачные, порыкивая друг на друга. Они пронеслись по комнате цепочкой и исчезли в противоположной стене.

Ланселот вскрикнул и отшатнулся, подпрыгнув в кресле:

— Что это было?! Горгоны?! Откуда?!

— У нашего рода есть выводок, — буднично ответила Лакомка, как будто речь шла о котятах. — Иногда они могут заиграться и пробежаться по комнатам.

Дроу сглотнул и быстро поправил воротник.

— Целый выводок?! — почти прохрипел он и попытался вернуть прежний дерзкий тон. — Впрочем, вернемся к нашему вопросу… я мог бы замолвить словечко за твоего мужа перед Властелином. Если бы ты…

Он опять замер, уставившись в окно. Его голос стал тише, надтреснутым:

— Это что ещё такое летает над стеной? Это…это же высшее умертвие?

— Это Костик, — отозвалась Лакомка не глядя, даже не поднимая глаз. — Костяной дракон, как вы и сами прекрасно выглядите, — она недовольно посмотрела на дроу. — Вы и дальше собираетесь задавать вопросы о наших питомцах, или, наконец, родите мысль, с которой пришли? У меня, к сожалению, мало времени на праздные беседы.

Ланселот сжал челюсти и выдохнул. Посидел, пораскинул мозгами, но все же продолжил.

— Я ведь когда-то добивался тебя, — произнёс он медленно. — Ты была холодна. Но знаешь, Люминария, я всё ещё готов принять некоторую близость с твоей стороны в обмен на мое содействие. С твоим муженьком, скажем, можно кое-что уладить.

Не успел он закончить, как воздух над ковром завибрировал — и в кабинете с мягким всплеском астральной энергии возник Олежек.

Рогатый младенец завис в воздухе, будто невесомый. На самом деле это была ментальная иллюзия, а настоящий малыш лежал у себя в кроватке, но это знала только Лакомка. А вот дроу прифигел знатно:

— Кто это?!

— Мой сынок, — вздохнула Лакомка.

Младенец ткнул пальцем в сторону Ланселота и громко заявил:

— Кака.

Мгновение — и рядом с ним материализовался толстый котодемон, зевнувший так широко, что казалось, он сейчас проглотит половину шкафа.

— Что еще за чудовище! — вскрикнул Ланселот, подскакивая с кресла, как на пружинах.

— Демон из лампы, — уточнила Лакомка устало, даже не удивившись. — По имени Бегемот. Олежек, ты опять его вызвал…

— Опять меня вызвали, — зевнул Бегемот, блеснув клыками. — Малой, что на этот раз?

Олежек снова указал на Ланселота и повторил:

— Кака.

Бегемот покивал:

— Понял. Ничего личного, ушастый. Я, знаешь ли, не могу ослушаться. Малой расскажет папке, а тот — ой-ой какой злой телепат…

— Только не убивать, Бегемот! — поспешно вставила

Лакомка, всё же встревожившись. Альва понимала, что Олежек почувствовал в Ланселоте дурные психоэмоции к ней, потому и позвал Бегемота.

— Ну вот опять ограничения, — проворчал Демон. — Ладно. Тогда Дым гниения.

Он приблизился. Затем глубоко вдохнул и выдохнул в сторону дроу густой, чёрный пар. Воронка тумана обволокла Ланселота. Золотые волосы дроу мигом поседели, сгнили и рассыпались. Костюм заискрил, как мишура, и начал тлеть, превращаясь в пыль. Кожа покрылась бледной сыпью.

— ААААААА! — завопил Ланселот, подскочив, и пулей вылетел из кабинета, не закрыв за собой дверь.

Через секунду в коридоре раздались топот, крики служанок, и, наконец, грохот створок — он выбежал на улицу и дернул через двор, к воротам совсем голый.

— Олежек, верни Демона обратно в лампу, — строго сказала Лакомка, подперев щёку рукой.

Мальчик захихикал, радостно замахал Бегемоту ручкой. Демон кивнул и исчез в тонкой полоске тени, как будто его туда втянул пылесос.

— Молодец, Олежек, — покачала головой Лакомка. — Но больше так не делай. Горе ты моё луковое…

Она встала, отряхнула юбку и пошла проверять лампу, стоявшую на складе на полке. Та мигнула, значит полная.

' Надо Даниле сказать, чтобы оградил лампу. Астрал-то он Олежеку перекрыл, а вот до лампы сынок ментально дотягивается. Хорошо, что Бегемот его боится и не посмеет тронуть ни Олежека, ни кого из домашних, — подумала Лакомка, а затем улыбнулась своим мыслям: — А всё-таки Ланселота сынок определил верно. Кака он и есть'.

* * *

Решил заглянуть к своим новым рабочим — гомункулам. Застал их за привычным занятием: едят в три горла, будто завтра конец света. Да, пришлось подбросить им ещё еды с домашней кухни в Невинске. Объедятся, похоже, скоро. Но рука не поднимается урезать. Видно же — ребята, похоже, впервые по-настоящему вкусили вкус жизни. Представляю, какой у них будет восторг, когда они до женщин доберутся. Настоящая эйфория.

Причём, несмотря на аппетит, лениться никто не думает. Монахи при том, что жрут как не в себя, не ленятся и копаются в чём-то, похожем на палку. Нет, не палка. Жезл. Явно заготовка под управленческий артефакт, уже с выгравированными символами, с аккуратными гнёздами под кристаллы. Мда. Похоже, они заслужили десерт.

— Ну что, как успехи? — спрашиваю, подходя ближе.

— Скоро будет готово, лорд… то есть шеф, — отзывается Первый, не отрываясь от выжигания.

Перенял привычку звать меня как гвардейцы. Ну и правильно. На операции титулы — только лишний вес.

— Ну работайте тогда, — решаю замотивировать. — А с меня мороженое.

— Ура!!!

Вот это я понимаю подход к работе. А если что — от гастрита Целители подлатают.

Иду к себе. Сруб встречает привычным теплом и Настей. Жена стоит у окна, оттопырив попку, прижалась щекой к стеклу и вглядывается наружу, в белую мглу. Похоже, Крепь Пагубы никуда не делась.