Газлайтер. Том 27
Шрифт:
В лагере иду к себе в шатёр. Остаюсь один. Сажусь на край койки, вытягиваю ноги, да задумываюсь о ещё двух насущных проблемах.
Первая — сватовство Хоттабыча к Кате. Председатель даже не объяснил, нахрена это ему вообще надо. Хитрый старик никогда не делает шагов просто так. Влюбиться в незнакомую девушку он не мог, властью мы пока обладаем не такой уж значимой в масштабе мироздания, чтобы заинтересовать Хоттабыча породниться.
Вторая — пропавший Феанор. Где его теперь носит? У меня было в планах подержать его на диком острове подольше, он уже там завёл жён, да
Вряд ли это совпадение. Хоттабыч начинает переговоры о браке, и незадолго до этого Феанора уносит с острова Организация. И какая тут связь?
Пока размышляю о ребусе со сватовством Хоттабыча и исчезновением Феанора, в шатёр заходит гвардеец.
— Леди Масаса прибыла, — сообщает.
Я моргаю. Помяни Организацию — как она тут как тут.
Велю гвардейцу привести магиню, а также моих жён заодно — пускай гостье угощение готовят. Вскоре мы собираемся за столом, и пока с магиней приветствуем друг друга, Настя колдует над чайником, как покладистая жена.
Фигуристая негритянка, кстати, приоделась в обтягивающее платье с глубоким декольте. Притом магине явно неудобно в нём — так и смущается.
Лакомка по мыслеречи тут же шепчет восторженно:
— Смотри, какие у неё бидоны, мелиндо!
— Лакомка, — удерживаюсь я от того, чтобы не закатить глаза. — Давай ты такие вещи будешь лучше обсуждать с «сестрами»?
— Да я не о том, — отмахивается главная жена. — Это точно неспроста, мелиндо. Леди Масаса такие платья терпеть не может, ты сам знаешь. Обычно в мантиях щеголяет или в глухом платье. Значит, кто-то прислал её соблазнить тебя.
Хм, тут не поспоришь. Чёрт, что за воду Хоттабыч опять мутит?
Настя уже заварила чай. Принимая походную жестяную кружку, Масаса благодарит нас.
— Конунг Данила и дроттнинг Люминария, спасибо вам за яблони, — видимо, леди Масасе привычнее обращаться к нам как к конунгу и дроттнинг, чем к королю и королеве. Но вообще мне без разницы. Один титул другому не мешает. — Они уже цветут, скоро будут первые яблоки.
— Простите за прямоту, леди Масаса, — говорю я, — но всё-таки это земли Багрового Властелина, а он не любит Организацию, поэтому лучше нам разговор побыстрее закончить, чтобы не подвергать вас риску. Так по какому поводу вы к нам заглянули, леди Масаса?
— Чтобы получить ответ, — произносит она мягко, — касательно предложения Председателя Хоттабыча о сватовстве к Екатерине Игоревне, вашей сестре.
Я хмыкаю, отставляю кружку.
— Простите за прямоту снова, но с чего это вдруг ему взбрело в голову — жениться на совсем юной менталистке, да и тем более моей сестре?
— Конунг Данила, а почему бы и нет? — отвечает она как-то вяло. — Хоттабыч — знатный мужчина, между прочим. Уважаемый. Могущественный.
Настя не выдерживает:
— Но он же старик! — и тут же одёргивает себя. — Ой… Простите.
Масаса качает голову, слегка смутившись:
— На самом
Я хмыкаю:
— А так и не скажешь. Выглядит он потрёпанным, простите за честность.
— Председателю нравится облик такого седобородого старца, — поясняет Масаса, вздохнув. — Что же поделать.
— Леди, — вздыхаю я, — в любом случае, решать будет Катя. Я не против переговоров, но Катя — самостоятельная девушка. Думаю, шансы у лорда Хоттабыча невелики. Моя сестра его даже в лицо толком не знает. А для неё главное, как для любой молодой девушки, — эмоциональный контакт.
Масаса кивает:
— Понимаю. Я всё передам.
Она допивает чай, аккуратно вытирает губы салфеткой. Когда леди уже удаляется, Лакомка переглядывается с Настей и фыркает.
— Прямо диверсия, а не сватовство.
Замок лорда Ламара, возле Молодильного Сада
Леди Гюрза сидела у себя в покоях, откинувшись в кресле у окна. В руке лениво покачивался бокал вина, рубиновая капля неторопливо стекала по стеклу. Сейчас Гюрза не думала о придворных интригах и не примеряла на себя фальшивые маски благородства, которые она, как воспитанная дочь Великого Дома дроу, привыкла носить. В голове у неё шумел ветер. И вилась клубами пыль. И гремел бешеный, неистовый галоп.
Вот это была скачка!
Она вспоминала, как мчалась тогда рядом с королём Данилой. Воронёная лошадка, которую она прозвала Бусинкой, телепортировалась на полном скаку, уносясь на сотни метров в одно мгновение, и Гюрза летела вместе с ней, чтобы ударить псионикой в остолопов-многоруких. Эти спринты — настоящее чудо, а не лошади! Ни одна шестилапка не шла с ними ни в какое сравнение!
Гюрза снова улыбнулась воспоминаниям о кавалерийском наскоке. Время, проведённое с, казалось бы, врагом — с этим тупоухим человечишкой, раздражающим Данилой, — было, как ни крути, замечательным.
Она подумала: «А, похоже, зря я его недооценивала? У этого Данилы не только глаза умные, но он ещё устроил, что я сражалась на его стороне — хитрый менталист. Да, он меня использовал, гад такой, но всё равно подарил мне приятные ощущения, а потом в пылу схватки с многорукими не ударил в спину, как сделали бы большинство дроу-лордов на его месте. Хотя, конечно же, он понял, почему я была в лесу и убила поджигателей. Потому что они могли сдать меня — вот почему!»
Жаль, что король Данила — враг. Хотя такой враг — лучше, чем большинство союзников. Уж точно лучше, чем её садист-жених, гори он в аду.
Гюрза встала, подошла к окну, попивая винцо из ностальгии по умопомрачительной скачке. И тут она замерла.
Во двор въезжал никто иной, как лорд Химериэль, верхом на чёрном гигантском носороге, сверкающем обсидиановыми щитками. Над ним летал орёл с металлическим оперением, словно выкованный в кузне.
— Он-то что тут забыл?.. — вырвалось у леди.
И почти в тот же миг дверь влетела внутрь, распахнувшись без стука. Вошёл Гагер — как всегда с той нахальной ухмылкой, от которой ей хотелось выцарапать жениху глаза.