Газлайтер. Том 3

Володин Григорий

Маша смотрит на меня, всё поняв. А потом неожиданно подходит к мулатке и также встает у стены рядом.

— Маша, ты что творишь?! — морщится Праскевич.

— Как хозяйка, вношу коррективы. Ты бросай в свою негритянку. Но Даня не будет бросать в нее, — заявляет княжна. — Он будет бросать ножи в меня.

Толпа ахнула.

Глава 3

Вечер удался

Княжна застыла у стены в метре от африканки. Две девушки одного роста — красивые и статные.

Прямо мелок и уголек. Толпа шепчется. Подруги Морозовой в шоке хлопают глазами.

— Маша, ты что творишь? — морщится Паскевич, которому чуть подпортили веселье. — Он же тебя порежет, а то и глаз выколет, — княжич издает злобный смешок.

— Значит, свою спутницу тебе было вообще не жаль? — рассерженно фыркает Мария. — Есть ли у тебя совесть, Дмитрий?

— Уйди оттуда, — равнодушно говорит княжич. — Не мешай мужской игре.

— Я и не мешаю, — парирует княжна. — Я участвую как мишень, — ее глаза издевательски прищуриваются. — Или ты испугался, Дмитрий? — Охренеть, как она его провоцирует.

Вот же угораздило меня вляпаться. Затрудняюсь ответить, сделала ли Маша хуже. Скорее, да. Сама она-то думает, что спасает меня. Ведь порань я «игрушку» Паскевича, он бы это потом припомнил. А так Маша жертвует своим изящным телом, чтобы выгородить меня. Эх, княжна-княжна, неужели не в курсе ты, что и я теперь тоже не могу проиграть? Порезать нежную кожу знатной барышни? Опозориться перед всем высшим светом? А потом быть вызванным на ковер к твоему отцу князю Морозову? Увольте.

Паскевич лишь коротко смеется.

— Нет, мне совсем не страшно за тебя, дорогая. Черт с вами, играем! — отмахивается он. — Только потом не плачься, когда он отрежет тебе пальцы.

— Много болтаешь, Дмитрий, — хмуро бросает Морозова. — Быстрее начинай уже цирк, мне еще с гостями общаться.

— Хе, как скажешь, — княжич смотрит на меня злорадно. Ну да, понимаю. Если я пораню Морозову, слухи тотчас разойдутся, сама Маша мне ничего не сделает, но это может дойти до ее родни, и тогда последствия непредсказуемы. Я допускаю, что Маша за меня заступится и мне ничего не будет, но рисковать так глупо. Я слишком мало знаю княжну. — Данила, как видишь, правила немного поменялись. Каждый кидает в свою спутницу. Условия те же — три сантиметра от кожи, иначе переброска. Расстояние три метра.

— Хорошо, Ваше сиятельство, — впервые усмехаюсь и я. Раз мне не оставляют выбора, почему не получить удовольствие? — Три так три.

Ему не понравилась моя ухмылка. Фыркнув, он берет первый кинжал.

— Маша, Дима, это, правда, перебор, — пытается урезонить заигравшихся друзей Урусов.

— Да ладно, Мих, — смеется Паскевич. — Хозяйка сказала свое слово.

Не дав никому опомниться, он быстро отводит руку назад и быстро вытягивает ее вперед. Сделав один оборот, нож входит в стену возле правого колена африканки. Та даже

бровью не ведет, явно привычная к издевательствам княжича.

Лезвие глубоко вошло в поверхность и осталось торчать. Видимо, гипсокартон.

— Забыл уточнить — кидаем снизу вверх. Всё выше и выше. Ниже предыдущих ножей бросать нельзя, — довольный княжич указывает на свой арсенал. — Прошу, Данила.

— Благодарю, — я беру первый из ряда одинаковых ножей.

Качаю кинжал на пальцах. Балансировка отличная, и сталь явно хорошая. Рукоятка приятная на ощупь, шероховатая. Произведение искусства, а не нож.

Прежде чем бросить, оглядываюсь на зрителей.

— Извините, уважаемые судари и сударыни. А не найдется ли среди вас Целитель? Вашу услуги очень помогли бы сделать мероприятие более веселым, непринужденным и, главное, безопасным.

Никто не отвечает, пока Лиля не толкает локтем Демидова.

— Паша, ну же!

— Ладно-ладно, — угрюмый княжич кивает мне. — Можете рассчитывать на меня.

— Премного благодарен, Ваше сиятельство, — чуть кланяюсь и поворачиваюсь к Морозовой.

Маша чуть дрожит, она явно хочет зажмуриться, но стоически преодолевает порыв.

— Всё будет хорошо, Маш, — подмигиваю княжне. — Тебе нечего бояться.

Она видит мою уверенность и слабо улыбается в ответ.

— Поняла. — Серьезный кивок. — Тебе тоже, Даня.

Всё еще думает, что я ее пораню. Сейчас обрадуем княжну. Мы тоже не лыком шиты, хоть и не княжичи.

Выставляю левую ногу вперед, правую руку для замаха отвожу вверх и назад. Запястье не согнуто. Поворот корпуса влево и тем же движением, что бросают снежок, посылаю нож в цель. Он вонзается возле круглой коленки, прибив пышную юбку к стене, но, конечно, не коснувшись нежнейшей кожи.

Толпа снова ахнула. Хм, молодой высший свет всегда настолько впечатлительный или сегодня день особенный? Я же сделал ровно то же самое, что Паскевич.

— Умеешь метать, значит, — мрачнеет мой благородный сучий соперник.

— Баловался немного в детстве, — пожимаю плечами. — Когда играли во дворе в «города» и «бабки-детки».

Паскевич одаривает меня бесящимся взглядом, хватает еще один нож и швыряет его намного выше — подле талии африканки.

— Сможешь повторить, любитель дворовых игр?

— Постараюсь, Ваше сиятельство, — в этот раз беру нож из середины. Не знаю почему, просто захотелось. Встаю в стойку и предупреждаю княжну: — Маша, сейчас брошу чуть выше, но ты не бойся, всё будет в порядке.

Девушка больше не дрожит. Она отвечает бесстрашным азартным взглядом:

— Я не боюсь, Даня. Бросай!

Желание девушки закон. Я и бросаю. Кинжал вонзается совсем рядом с аккуратной талией девушки.

— «Города», значит? — смотрит на меня яростно Паскевич.

Я смущенно пожимаю плечом: